Мы прошли вглубь паба. Заметив Каллума, машущего нам из-за небольшого столика в углу, Юан схватил меня за руку и начал проталкиваться сквозь толпу. Он держал мою ладонь в своей, большой и теплой, и словно по волшебству люди расступались, как Красное море перед Моисеем, давая нам возможность протиснуться вперед.
Юан ушел к бару за напитками, а я села на диванчик рядом с улыбающимся Каллумом.
– Вы как раз вовремя, послушаете, как я пою, – сказал он с ирландским акцентом. Он уже успел выпить пива и был слегка навеселе.
– Какую песню будешь петь?
– Не знаю пока. Ты играешь?
Я покачала головой:
– Только немного брякаю на банджо.
– Брякаешь? – У Каллума на коленях лежала гитара, опираясь на корпус которой он аккуратно сворачивал сигарету. Рядом с ним стояла та самая жестяная коробочка с табаком и бумагой для самокруток.
Боковым зрением я заприметила какое-то движение и, подняв взгляд, увидела зашевелившегося в углу Элиота. Я только сейчас его заметила. Не глядя мне в глаза, он помахал рукой. Скрючившись, прижимая к уху телефон, он отчаянно пытался расслышать, что говорит человек в трубке.
– Идешь на фестиваль? – спросила я Каллума в тот самый момент, когда Юан поставил передо мной пинту пива.
Каллум равнодушно пожал плечами:
– Открытие завтра?
– Завтра вечером, – нервно поправил Элиот и тут же вернулся к своему телефонному разговору.
Юан даже присесть не успел, как у него зазвонил телефон, и он, извиняясь, снова отошел от стола.
– Все носятся со своими мобильниками. Как будто я снова в Лос-Анджелесе. – Я глотнула пива, с разочарованием наблюдая, как Юан исчезает в толпе.
– Люди избалованы выбором. – Каллум понимающе взглянул на меня. Мы все говорили по-английски, но почему-то мне казалось, что Каллум понимает меня лучше остальных. Мое лицо уже давно пылало от стоящей в пабе духоты, так что Каллум, к счастью, не мог заметить, как я краснею.
– Давай выйдем подышать немного, – предложила я.
– Хорошо. Я как раз хотел покурить. – Закончив скручивать самокрутку, он облизал край бумаги и заклеил ее.
На улице было темно и прохладно. У паба сидели музыканты – курили и играли фолк. Каллум закурил и поставил гитару на стоящую рядом скамейку, с удовольствием слушая музыку.
– Ну как ты, попривыкла? – спросил он.
– Мне здесь очень нравится. – Я пожала плечами. – Надеюсь только, для Юана я не слишком большая обуза.
Каллум вопросительно поднял бровь.
– Мне сложно судить. Он всегда такой обходительный.
– Это все оттого, что его воспитывали в школе-пансионе. Нас всегда учили вежливости и внимательности к другим. – Каллум вытянул перед собой ноги. – Но ты не беспокойся об этом. Он рад, что ты приехала.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, – ответил Каллум со свойственной ему прямолинейностью.
Снова объявился чем-то обеспокоенный Юан. Он присел на скамейку рядом с Каллумом, виновато улыбаясь.
– Ну и чем это вы тут занимаетесь, оболтусы?
– О тебе говорим, – ехидно заметил Каллум и удовлетворенно затянулся сигаретой.
Настал черед Юана краснеть.
Я отвлеклась от разговора, заслушавшись музыкой, разносившейся по саду, залитому густой, как эль, темнотой. Голоса музыкантов были сильные и чистые. Четко попадая в каждую горьковато-сладкую ноту, они пели прочувствованно и умело. Народные песни казались такой же неотъемлемой частью галлоуэйского пейзажа, как и висевшая над нашими головами луна или деревья, что росли на вершине отдаленного холма. Время, отведенное мне здесь, летело слишком быстро. Приближалось открытие фестиваля, и через каких-то пару недель мне предстояло отправиться домой. Мысль о том, что в лос-анджелесской жаре этот загадочный, поросший мхом, величественный городок станет еще больше похож на мираж, была невыносима.
Внезапно меня охватила жуткая грусть. Мой отец был исполнителем народных песен, и, когда я была маленькой, он иногда пел мне перед сном традиционные народные песни, которые пришли из региона Аппалачия, но их настоящей родиной были Ирландия, Шотландия и Англия. В них пелось о несчастных и обманутых возлюбленных, трагических смертях и загадочных перипетиях судьбы. В красоте и простоте этих мелодий, с которыми папа познакомил меня еще в детстве, присутствовала некая потусторонность и тоска. И теперь, став взрослой, я слушала эту музыку из первоисточника, и она казалась мне такой родной, что я почти различала биение сердец, заглушаемое поющими голосами и звуками гитарных струн.
11
Когда б мы были в состоянье
Со стороны, на расстоянье
Свое увидеть одеянье…
[17]
Роберт Бёрнс. Вши, которую я увидел в церкви на шляпке одной леди
Шотландская комната, стеллаж Бёрнса, вторая полка снизу
Два ярких воспоминания остались в моей памяти о том вечере, когда состоялось открытие фестиваля. Первое – внезапное объявление о том, что знаменитый футболист Ричард Хеклер не приедет на главное событие фестиваля. И второе – выражение лица Элиота, когда он сообщал нам эту новость.
Элиоту пришлось немало постараться, чтобы заполучить Хеклера. Уигтаунский фестиваль был не слишком масштабным, зато за ним постепенно закреплялась репутация достойного литературного события, куда съезжались первоклассные спикеры. Элиоту удалось превратить программу фестиваля в настоящее произведение искусства, разнообразив ее за счет выступлений самых разнохарактерных представителей литературной элиты, а также ораторов, пользующихся популярностью у широкой публики. Продажи билетов в этом году заметно возросли, в Уигтаун съехалось немало новых лиц, с нетерпением ожидавших приезда Хеклера, среди которых были как поклонники спорта, так и любители книг.
Все это было очень волнующе. По всему городу люди шептались о том, что якобы видели знаменитого футболиста. Я слышала, как одна женщина сказала подруге:
– По-моему, я его видела.
– Не говори глупостей! – воскликнула в ответ ее собеседница. – Он еще не приехал.
Люди толпами валили в Уигтаун, стекались со всех концов страны специально, чтобы посмотреть открытие фестиваля. Это было важное событие.
Перед тем как случилась катастрофа, я, ни о чем не подозревая, скрывалась наверху, в большой гостиной, и была поглощена разговором с кузиной Юана по имени Ив. Она только что приехала из Ирландии: каждый год она наведывалась в Книжный, чтобы проведать Юана и конечно же поучаствовать в фестивале. Ив пулей влетела в гостиную, невероятно энергичная, с широкой улыбкой на лице, хотя до этого провела не один мучительный час за рулем, и воскликнула:
