– Я люблю Уигтаун, – тихо произнесла я. К горлу подступил ком. – Мне здесь очень, очень нравится. Мне кажется, это самое красивое место на свете.
Юан помолчал секунду.
– Я рад, что ты так думаешь. – В его голосе слышалась неподдельная искренность.
Снова повисло молчание, и, помешкав минуту, мы повернули обратно домой. У меня голова шла кругом. Это действительно было романтично или мне почудилось? Вполне возможно, что Юан просто хотел проявить доброту и сделать мне приятное в последний вечер перед отъездом. Он был так добр со всеми, поэтому трудно было судить, стал бы он как-то иначе себя вести, если бы на моем месте оказался кто-нибудь другой. Когда мы вернулись, Юан извинился, сказав, что ему зачем-то надо в сад, и больше я его в тот вечер не видела.
Ночью я почти не спала – писала письма с благодарностями. Я запаслась открытками для Евы, Лоры, Юана и его родителей и теперь сидела за столом, уставившись на них и не зная, что написать. Я могла бы довериться своим американским инстинктам и, как дразнил меня Юан, «поговорить о чувствах» или же ограничиться лаконичными, но сердечными словами благодарности. Я решила, что истина посередине, и к трем часам ночи все было готово. Спать мне все еще не хотелось, поэтому я просто сидела и разглядывала свою спальню, медленно моргая и стараясь в точности запечатлеть в памяти мельчайшие детали. Мне хотелось запомнить каждый сантиметр Книжного.
Следующим утром в аэропорту мне казалось, что сердце вот-вот расколется надвое. Меня в прямом смысле мутило, когда Юан помогал мне нести сумки, провожая к выходу на посадку. Длинная дорога до Глазго прошла в полной тишине, как и продлившаяся целую вечность поездка на эскалаторе, дальше которого провожающим заходить не разрешалось. Юан протянул мне мой багаж и засунул руки в карманы.
– Спасибо тебе за все, Юан. Это было…
Он перебил меня, не дав договорить:
– Нет, это тебе спасибо, что приехала.
Он стоял посреди залитого электрическим светом зала аэропорта и выглядел таким же высоким и одиноким, как Кол мучеников. Его кудри, коричневая куртка и покатые плечи казались мне не менее родными, чем собственное отражение в зеркале.
Без лишних раздумий я обняла его, преодолевая неловкость, прижалась ближе. Я почувствовала запах его одеколона и на какое-то мгновение ощутила, что он обнимает меня в ответ, однако он быстро убрал руки и снова свесил их по бокам куртки.
Не поднимая глаз, я взяла сумки и, отвернувшись, зашагала прочь по залу терминала. Я не позволила себе обернуться и посмотреть, стоит ли он на том же месте и смотрит ли мне вслед.
19
Краса предметов рождена была
Задолго до рождения глаз,
Самодостаточна вполне; а красота, что разбивает сердце,
Останется, пусть даже не найдется сердца,
Способного разбиться об нее
[28].
Робинсон Джефферс. Кредо
Отдел поэзии, в галерее, справа от камина
Скорость самолета, набравшего высоту, в среднем составляет 480 километров в час. Я чувствовала, как меня уносит прочь, все дальше от Уигтауна. Каждая клеточка моего тела безмолвно противилась разлуке. Сколько бы я ни пыталась силой мысли развернуть самолет, я по инерции неслась вперед, назад в Калифорнию, променяв галлоуэйские холмы на голливудские. Чем больше становилось расстояние, отделявшее меня от шотландского побережья, тем ярче вырисовывался в моей голове образ Юана, в одиночестве стоящего посреди аэропорта, а перед глазами мелькали картины Уигтауна и моменты прошедшего фестиваля – и все это разбивало мне сердце.
20
Вернуться туда, откуда ты пришел, – не то же самое, что никуда не уходить
[29].
Терри Пратчетт. Шляпа, полная неба
Отдел художественной литературы, стеллаж с книгами в твердом переплете, под буквой П
В Лос-Анджелесе было жарко. Студию целый месяц никто не проветривал – от духоты и затхлого запаха пыли кружилась голова. Я бросила сумки на пол и повалилась на кровать. К коричневому покрывалу прилипла короткая рыжеватая шерсть. По всей видимости, за время моего отсутствия хозяйские собаки успели вдоволь насладиться пребыванием в моей квартире, превратив ее в свой домик для отдыха.
В остальном с момента моего отъезда ничего не изменилось. Жалюзи по-прежнему были опущены, из приоткрытой дверцы шкафа вываливалась груда одежды, которую я решила не брать с собой в Шотландию. Стол, диван и телевизор стояли на том же самом месте, где я их оставила месяц назад. В квартире царила зловещая тишина. Я надеялась, что, вернувшись домой, почувствую умиротворение, пойму, что вернулась туда, где мое место, но этого не произошло.
Я взяла в руки телефон, чтобы проверить сообщения, подозревая, что за месяц их накопилось немало. К моему удивлению, за все это время мне оставили всего четыре голосовых сообщения. Первое – от Роуз: она настаивала, чтобы я позвонила ей, как только приеду. Второе – от Джоша: он звонил сказать, что соскучился. Еще одно – от родителей, которые желали мне благополучного возвращения. И наконец, последнее – от моего начальника.
«Привет, Джессика, – его тон казался дружелюбным, но немного обеспокоенным. – Я знаю, ты в отпуске, и надеюсь, хорошо проводишь время. Будь добра, позвони, как только вернешься. Мне нужно с тобой поговорить». После этих слов у меня внутри что-то екнуло. Судя по голосу, дело было срочное. «Тут у нас много всего изменилось. Пока не знаю, как все разрешится, но ты можешь не сомневаться: я сделаю все, что в моих силах».
И все? Он говорил туманно, и, хотя я не была уверена, что хочу знать, «как все разрешится», я все же села и трясущимися пальцами набрала его номер. Втайне я надеялась, что он не возьмет трубку.
Обычно он был занят на совещаниях, поэтому я приготовилась услышать автоответчик. К сожалению, именно в этот раз мне «повезло», и он ответил.
– Здравствуй, Джессика, – сказал он, – рад, что ты вернулась.
– Спасибо. Хорошо снова быть дома. Я буквально минуту назад вошла в квартиру. – У меня так бешено колотилось сердце, что я засомневалась, не слышен ли в трубке его стук. – Должна сказать, ваше сообщение меня немного встревожило.
Он медленно и глубоко вдохнул, подбирая слова:
– Да, в твое отсутствие произошли кое-какие изменения. К сожалению, нам урезали бюджет.
– Я так и поняла из вашего сообщения. – Он не сказал ничего нового. – И что же это значит?
– Что ж, многое поменялось. В данный момент я пытаюсь устроить тебя к нам по договору подряда, – ответил он, пытаясь замаскировать не слишком радостные новости обнадеживающей формулировкой.
