С грехом пополам я выдавила из себя одну-единственную фразу: «Спасибо, мам, спасибо, пап» – и нажала на кнопку «Закончить разговор». Экран погас.
Я понуро откинулась на спинку стула. В моей голове одновременно промелькнули две мысли: «Я – ужасная дочь» и «Юан не позвонил». Я прождала еще два часа, терпеливо сидя за компьютером, и наконец сдалась.
На следующий день от Юана не было ни писем, ни звонков. Прошел еще один день – ничего. Роуз пригласила меня на обед в Greenblats, мы сели за наш любимый столик и принялись болтать. Я без конца проверяла телефон и считала часы до того момента, когда в Шотландии наступит ночь и будет поздно ждать, что он напишет. Я с трудом следила за разговором, а мои мысли то и дело улетали туда, где сейчас мог быть Юан.
– Что с тобой такое? – спросила Роуз. В ее голосе сквозила обида.
– У меня болит сердце. – Я хотела пошутить, но, произнося эти слова, почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
– Что ж, тортик и правда выглядит до боли аппетитно.
Роуз опустила взгляд на огромный кусок политого глазурью шоколадного торта, который только что принес официант.
Мы рассмеялись.
– Да нет, дело не в торте… Наверное, просто скучаю по Уигтауну.
– А, ну да. Уигтаун. – Роуз улыбнулась. – Как там Юан?
Я пожала плечами.
– Я давно с ним не разговаривала.
– Ты его любишь? – Роуз глотнула газировки, бросив на меня пронзительный взгляд своих голубых глаз.
– Что?
– Ты слышала.
– Да дело не в этом. Я… Ты решила, что заранее знаешь ответ на этот вопрос, верно?
Я скрестила руки на груди, притворяясь, что шокирована ее бестактностью. Роуз улыбнулась и поспешила перевести разговор на другую тему.
У меня в голове эхом отзывалась житейская мудрость, которую я часто вспоминала в разговоре с кем-нибудь: в своем глазу бревна не замечаем. Я любила повторять эту фразу, раздавая советы друзьям, но, как это ни глупо, ни разу не применяла ее относительно себя самой, что служило очередным доказательством ее справедливости. Подобно Нарциссу, все мы смотрим на свое расплывчатое отражение в мутном зеркале, но редко задаемся вопросом, почему других людей мы видим куда отчетливей, чем самих себя.
Люблю. Я люблю Юана. Черт.
– Так почему бы тебе не купить абонентскую карту и не позвонить ему? – предложила Роуз.
– Да вообще-то можно.
– Перестань себя жалеть, лучше поешь шоколадного торта. Я все равно заказала его только ради тебя.
Роуз могла дать волю чувствам, но знала, когда вовремя остановиться и начать действовать. Я погрузила ложку в шоколадный бисквит, чувствуя прилив воодушевления.
Оказавшись дома, я достала из сумки карту и открыла пластиковую упаковку. А что, если он больше не хочет со мной разговаривать? Если бы хотел, то, наверное, позвонил бы.
Чувствуя в животе тяжесть от шоколадного торта и трепет порхающих бабочек, я присела на край кровати и нервно набрала его номер. Два гудка, и вот в трубке послышался знакомый баритон, как у диктора Би-би-си:
– Алло?
Мое сердце билось как сумасшедшее.
– Привет, это Джессика. – Я была не уверена, что поступаю правильно.
Внезапно с другого конца провода на меня обрушился шквал восклицаний, в которых слышалось облегчение.
– Я уже несколько дней пытаюсь с тобой связаться! Думал, что ты на меня сердишься, что чем-то тебя обидел.
Юан объяснил, что его Skype был заблокирован, а в ответ на свои письма он получал сообщения о том, что они не дошли до адресата. Он пытался дозвониться мне на телефон, но оператор отвечал, что набранный номер заблокирован.
– Я не мог с тобой связаться. Думал, что потерял тебя. – Он торопился побыстрее все высказать. – Я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю.
Повисла пауза.
– Знаешь, я могу вернуться. – Я поверить не могла, что говорю это.
– Правда?
Я старалась говорить непринужденно, но сердце вырывалось из груди.
– Мы могли бы попробовать месяц-другой, а там посмотрим, как пойдет.
– А как же режиссура, твоя работа?
– Я могу заниматься фильмами где угодно.
Мне казалось, будто я слышу, как Юан улыбается.
– Знаешь, ты ведь видела Уигтаун в разгар фестиваля. Зимой здесь тишина и скукотища.
– Ничего. Мне нравится тишина.
– Это маленький городок. Возможно, тебе станет тоскливо.
– Мне не будет тоскливо. Юан, мне не нужны ни встречи со знаменитыми гостями, ни всякие сногсшибательные вечеринки. Я хочу быть с тобой.
23
…он почувствовал, как его сердце невольно замерло. За 38 лет жизни на этом свете Джек Тири ни разу не чувствовал ничего подобного. Позднее, рассказывая эту историю, он объяснял все случившееся приступом паники. Но мы-то с вами знаем, что произошло на самом деле. Ни для кого не секрет, что лишь два чувства способны остановить биение сердца: страх и любовь. В то мгновение Джек почувствовал и то и другое.
«Семья Тири» (The Theery’s). Зеленая серия. Книга 1
Отдел детской литературы, нет в наличии
Меня разбудил стук в дверь. Я уже несколько раз откладывала будильник и в результате снова уснула. В такие дни попытки жить по часам были бесполезны, потому что идти мне было некуда, а вылезать из постели – незачем.
Сквозь дремоту я увидела, что кто-то терпеливо ждет у входной двери. Я накинула халат и открыла – на пороге стоял хозяин квартиры с посылкой в руках.
– Вот, – он тут же протянул ее мне, – только что принесли. Должно быть, ты кому-то сильно нравишься.
С этими словами он развернулся и пошел обратно к себе.
Посылка была довольно тяжелая. Прочитав обратный адрес, я вздрогнула от радостного волнения: «Книжный магазин».
Я водрузила коробку на стол и, не колеблясь ни секунды, принялась срывать упаковку. Внутри было полно всякой всячины. Юан прислал британские фильмы, которые могли мне понравиться: «Уитнэйл и я», «Вопрос жизни и смерти» и «Девушка Грегори». Помимо этого коробка была заполнена фотографиями Уигтауна, книгами и моими любимыми сладостями – батончиками Yorkie, шоколадными шариками Maltesers и мармеладками Jelly Babies. Самая что ни на есть уигтаунская посылка с гостинцами.
Но все же главной жемчужиной этого сундука с сокровищами была маленькая прозрачная коробочка. В ней лежал iPod и записка: «Надеюсь, тебе понравятся подарки. Я все время о тебе думаю – загрузил на него кое-какие песни, подумал, они тебе понравятся».
Я пошла заварить себе чаю, все еще держа в руке записку от Юана. Мой взгляд упал на большую пробковую доску, висевшую над письменным столом. Я вешала на нее изображения, которые меня вдохновляли, – мелочи со времен тура с группой Dresden Dolls, напоминания о прошлых продюсерских проектах, бумажки с цитатами. Мое внимание привлек один желтый стикер. Мой лучший друг Коул набросал на нем записку и сунул ее мне под дверь, когда мы жили вместе в Нью-Йорке. «Помни, Фокс, – писал он, – надо делать то, что кажется, будто сделать не можешь… С любовью, Элеонора Рузвельт».
