Юан снова расхохотался:
– Боже мой, Келли просто зло во плоти.
Он был похож на примерного ребенка, с упоением слушающего рассказ о чужой выходке.
– Здесь сказано, что она эксперт в области целительной практики Рейки.
Я пробежала глазами глянцевую брошюру с рекламой салона Келли. Несмотря на весь пережитый в тот день ужас, я хихикала, ловя себя на том, что почти прониклась симпатией к Келли, чья тяга к причинению боли отнюдь не мешала желанию преуспеть в предпринимательстве и создать свое дело с искренней и благородной целью исцелять людей и ухаживать за ними.
Сказать, что я чувствую себя на все сто, я не могла, но тот день все же подарил мне иное ощущение красоты. Я еще сильнее полюбила Уигтаун, если это вообще было возможно. Меня переполняли благодарность и теплота, я восхищалась добротой, неоднозначностью характеров и колоритностью местных жителей, изумительной неповторимостью этого городка. Не отрывая взгляда от дороги, Юан сжал мою руку. Воцарившееся между нами молчание наполнилось ощущением счастья и легкости, и меня охватило незабываемое чувство удовлетворенности жизнью.
32
Стхира Сукхам Асанам. Асана определяется Патанджали как устойчивое и удобное сидячее положение
[44].
Свами Сатьянанда Сарасвати. Йога-сутра Патанджали. Комментарии
Отдел литературы о здоровье и медицине, главный зал, слева от стеллажа с кулинарными книгами
Прижимая к груди деревянную коробку с позвякивающими монетами, я шагала по темной улице, направляясь из городской ратуши домой. Юан смастерил мне этот ящичек для сбора добровольных взносов за занятия йогой. Сверху была небольшая прорезь, а внутри – шесть отделений с толстыми стенками, и теперь в коробке лежала горсть монет, которой явно было недостаточно, чтобы покрыть расходы на аренду зала, но вполне хватало, чтобы их металлическое бряцанье сложилось в звонкую мелодию.
Я пришла в ратушу заранее, зажгла благовония и походила по залу, очищая воздух и свои мысли. Я на удивление сильно нервничала. Мне уже давно не доводилось преподавать, и, хотя я отрепетировала предназначенную для новичков тренировку, мне все же казалось, что я недостаточно подготовилась. Я не знала, сколько придет народу, что это будут за люди и каковы будут их ожидания. В Лос-Анджелесе ко мне, как правило, приходили видавшие виды знатоки, этакие снобы из мира йоги. Они знали ничуть не меньше, а то и больше, чем любой инструктор, поэтому ставки в йоговском мире были высоки. Здесь же дело обстояло совсем иначе. Я полагала, что никто из местных жителей не имел четкого представления о том, как должно проходить занятие по йоге. К обучению таких новичков надо было подойти обстоятельно. Я чувствовала, как груз ответственности за то, чтобы их первое знакомство с миром йоги прошло достойно, ложится на мои плечи и принимает идеальную позу лотоса.
Преподавание йоги никогда не входило в число моих осознанных амбиций, это был скорее вопрос удобства. Впервые я начала заниматься йогой в Нью-Йорке, в крохотной солнечной студии, расположенной тремя этажами выше одного ресторанчика в самом центре Манхэттена, в районе Вест-Сайд. Она находилась по пути домой, за пару кварталов от студии общественного телевидения, где я работала, и занятия отлично помогали мне снять стресс и почувствовать свое тело после нескольких дней, проведенных у экрана телевизора или за компьютером. Я ходила туда так часто, что все вышло само собой: я и глазом не успела моргнуть, как получила сертификат инструктора. Вместе с другими женщинами самых разных возрастов и профессий я регулярно посещала лекции по физиологии и философии – в основном по йога-сутрам.
– Лока самаста сукхино бхаванту, – как-то раз сказала одна из моих преподавателей. – С этого и начнем.
Красивая американка средних лет, живущая на Манхэттене, с идеальным телом личного тренера тут же подняла руку:
– Пусть все живые существа повсюду будут счастливы и свободны.
– Именно, – подтвердила инструктор.
В тот момент я почувствовала, что мой разум натыкается на невидимую преграду, тщетно пытаясь раствориться в потоке мира и благодати, которыми, казалось, была наполнена комната. Я тоже подняла руку.
– Да? Джессика, хочешь что-то добавить? – с улыбкой спросила инструктор.
– Ну, мне очень нравится эта мысль. Но что, если мое счастье и свобода начнут угнетать счастье и свободу другого человека? К примеру, я могу испытывать ощущение свободы, бегая по комнате, но в то же самое время у кого-то это может вызвать дискомфорт.
Лицо преподавателя помрачнело.
– Джессика, если тебе что-то не нравится, ты не обязана здесь находиться.
По всей видимости, сутры обсуждению не подлежали. Нам следовало с благодарностью принимать их, а не оспаривать, поэтому оставшуюся часть тренировки я силилась подавить свое желание поглубже разобраться в вопросе, дабы не угнетать счастье моего инструктора или чье-либо еще.
В итоге на первое в Уигтауне занятие по йоге пришло четыре человека. Я надеялась, что все действительно прошло так же удачно, как мне казалось. Я решила опустить лишь два нюанса: физический контакт между инструктором и обучающимся и мантру «Ом», которую принято пропевать в конце. Я поняла, что стоит избегать прикосновений, потому что, когда я легонько присела на спину одной женщины во время выполнения «позы ребенка», впервые решив подойти к одному из учеников, она и ее подруга начали истерически хохотать. Да и вообще, стоило мне дотронуться до кого-нибудь из четырех пришедших на занятие дам, их мышцы тут же зажимались. Мне вскоре стало ясно, что безопаснее всего было до конца занятия оставаться на своем коврике.
Я также решила, что не стоит пытаться охватить все и сразу и давать мантру «Ом» на первом же занятии для новичков. Я была благодарна, что эти четверо пришли и осмелились попробовать нечто новое, и потом, само по себе исполнение асан пока еще было для них чем-то непривычным, так что этого было вполне достаточно. Я надеялась, что, если наши занятия продолжатся, я смогу организовать еще несколько групп для разных уровней и более подробно углубиться в философию йоги. Кто знает, может, от йоги мы бы перешли к медитации.
– А почему нет? – спросила я у Юана, смерившего меня взглядом, полным скептицизма. – Местная молодежь целый год не снимая носит спортивные костюмы – им даже переодеваться не придется, отправляясь ко мне на занятие.
Мы ехали в такси по вечерним улицам, и Юан положил руку мне на бедро. У него на коленях, поверх килта, лежала бутылка вина – наш подарок хозяевам вечеринки.
Мне еще ни разу не доводилось видеть мужчину в килте, а Юана – при полном параде. Я смотрела на него в восхищении: он выглядел весьма недурно, его кудрявые волосы чуть не доставали до воротничка выглаженной, плотно облегающей его широкие плечи белой рубашки, которую он заправил под килт. Я бросила взгляд на его сильные ноги. В килте было нечто привлекательное и волнующе мужественное. Этот предмет одежды показался мне на удивление эротичным.
