Отец Вайолет нагнулся и помог Мальчику подняться с земли. У Мальчика так кружилась голова, что он не мог передвигаться самостоятельно.
– Ну, давай, – Юджин тоже улыбался. – Идём домой.
На траве, где только что лежал Мальчик, остался листок бумаги. Наверное, выпал у него из кармана. Вайолет подняла бумажку и прочитала короткую записку:
Ты никогда не будешь невидимым.
Внезапно она сообразила, чтó показалось ей знакомым в этой записке: изящный почерк. Она видела такие же буквы в комнате Макулы – в её незаконченном письме.
Осторожно прикрывая бумажку рукой, она догнала остальных и дёрнула Макулу Арчер за рукав.
– По-моему, это ваше. Очень давно вы оставили эту записку моему другу.
Макула слегка удивилась, поблагодарила, развернула листок, но тут вдалеке кто-то окликнул её по имени. У входа в Предместье Призраков стоял человек, и он снова позвал дрожащим голосом:
– Макула!
Это был Уильям.
Макула замерла как вкопанная – Вайолет чуть не наткнулась на её спину. Она поднесла ладони ко рту; её колени подогнулись. Уильям понёсся к ней по асфальту и заключил в объятия, в то время как она силилась удержаться на ногах.
Через мгновение она сжимала в ладонях его лицо.
– Это ты. Ведь это вправду ты, – повторяла она без конца, словно верила: слова окажутся правдой только после того, как повторишь их миллион раз.
Вайолет молча смотрела на пару и не сразу заметила, что отец жестами зовёт её к себе.
– Оставим их, – тихо сказал он.
Вайолет на цыпочках обошла счастливую пару и поддержала Мальчика за другое плечо. Все трое вместе двинулись в сторону моста, соединявшего предместье с Ничейной землёй.
– Папа, – произнесла Вайолет, вскинув голову.
– Что, милая?
– С мамой тоже всё будет хорошо.
– Я знаю, малышка.
Голос выдавал его трепет.
* * *
Все собравшиеся в доме Айрис Арчер с нетерпением ждали, когда утомлённый битвой Уильям починит Рефантазиатор.
Вайолет сидела рядом с отцом и крепко сжимала его руку; другой рукой он управлялся с домашним гуляшом Айрис. Вайолет ещё никогда не видела, чтобы её отец ел так много; впрочем, таким отощавшим она тоже его раньше не видела.
Второй рукой она обнимала Мальчика; тот ещё не полностью оправился после падения.
Макула облюбовала место возле него. Её глаза покраснели. Вайолет не смотрела в их сторону, делая вид, что поглощена беседой Айрис и Мэдлен.
– Кажется, это твоя записка, – сказала Макула, передавая листок Мальчику. – Я очень живо помню тот день, помню, как выводила каждую букву, каждый завиток, потому что знала: это всё, что у тебя останется от меня. Я твоя мама, Мальчик.
Мальчик с силой сжал руку Вайолет. Она взглянула на него, чтобы прочитать значение этого жеста у него на лице. Он молчал, только тёмные глаза увеличились на фоне белых щёк.
– Мальчик мой, как же я тобой горжусь. Ты стал всем, о чём я только могла мечтать.
– Но вы… Но ты отказалась от меня, – проговорил он, сжимая руку Вайолет ещё сильнее.
Макула опустила голову, и Вайолет разглядела, что она плачет.
– Близнецы сказали мне, что Уильям, твой отец, умер. Я решила, что это они его убили; ты сам знаешь, как они его ненавидели. Я только что узнала, что беременна, и понимала: если братья узнают, что я вынашиваю сына Уильяма, они убьют и тебя. Когда Уильям исчез, я была не в себе и начала пить их чай и носить их розовые очки. Мне было тогда легче согласиться на игру по их правилам, чем сопротивляться. Противостояние заставляло меня думать об Уильяме, а этого я не могла вынести. Я подозреваю сейчас, что им не удалось похитить моё воображение. Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда была в состоянии мыслить самостоятельно, но горе туманило мой рассудок, по крайней мере, на время я потеряла себя. Однажды в бутике Арчеров мне попались очки в деревянной оправе. Они отличались от всех остальных. Я примерила их и увидела, какой кошмар братья сотворили в городе.
Она умолкла. Ее трясло, настолько невыносимо было вспоминать о прошлом. Вайолет, в свою очередь, стиснула руку Мальчика и мысленно взмолилась, чтобы он сказал что-нибудь, что уменьшило бы боль его матери. Но Макула собралась с силами и заговорила снова:
– Я отправилась в Ничейную землю на поиски Уильяма. Но его никто не видел, и тогда я поверила версии близнецов. Я поверила, что он умер, – Макула заплакала. – Я решила затаиться в Идеале. Я надеялась: никто не заметит, что во мне ты. А когда пришло время, я скрыла тебя ото всех. Когда я держала тебя на руках, моя жизнь имела смысл, моим смыслом был ты… Ты и… – она опять замолчала и заглянула в глаза Мальчика. – Побывав в Ничейной земле, я узнала про сиротский приют. Только так я могла уберечь тебя от близнецов. И поэтому я отказалась от тебя…
Её глаза опять наполнились слезами.
– А потом я сдалась им. Я понимала, что иначе не смогу удержаться от общения с тобой. А если бы они узнали о твоём существовании, они бы тебя убили. Я отдалась их власти и такой ценой сохранила тебя в тайне – и в безопасности. Каждый день я думала о тебе, каждый день я тебе писала…
– Это правда, – тихо подтвердила Вайолет, – я видела эти письма.
– Я виновата перед тобой, мой Мальчик, – выговорила Макула, и слёзы потекли по её щекам.
Она потянулась к Мальчику. Поколебавшись, и он протянул ей руку. Макула взяла её в обе ладони и поцеловала, затем придвинулась к нему ближе и обняла Мальчика.
Мальчик в последний раз сжал руку Вайолет – и отпустил. Она видела блеск слёз в глазах друга, а потом он закрыл глаза и с головой утонул в объятиях матери.
Вайолет отвернулась; глаза у неё были на мокром месте. Её мама сидела в углу и активно участвовала в беседе Айрис и Мэдлен о выпечке и о новом рецепте, который она, Роза, только что выписала из журнала. Вайолет молчала и желала одного: чтобы Уильям поскорее починил Рефантазиатор. Неожиданно дверь кухни распахнулась, и вошёл сам Уильям – усталый, но довольный.
– Роза, – сказал он, улыбаясь, – вы не согласитесь пройти со мной? Я хотел бы посоветоваться с вами по поводу нескольких книг, которые я хотел бы предложить для обсуждения в книжном клубе.
– Ох, как вы любезны, – отозвалась Роза и отвернулась от Айрис. – Мы всегда открыты новым идеям.
Она встряхнула передник и вышла из комнаты вслед за Уильямом. Вайолет и её отец переглянулись. Ни он, ни она не пошевелились, не вздохнули, не сказали ни слова. Им показалось, что прошла вечность, прежде чем из-под кухонной двери донёсся звук всасывания. Затем кухню наполнил храп, и сердце Вайолет заколотилось сильнее. Ещё одно невероятно долгое ожидание, и наконец в прихожей началось какое-то движение. Вайолет встала из-за стола, и одновременно дверь кухни отворилась.
