- С твоим другом могли работать люди?
- Никогда, - такую вероятность даже учитывать не
стоит. - Джавар ненавидит людей, так же, как и я. Он никогда не стал бы им
помогать.
Она отвела от него глаза, скрывая выражение своего
лица. Прошло несколько долгах секунд, прежде, чем она спросила. - Ты всех людей
ненавидишь? - нотки огорчения просочились в ее голосе.
- Не всех, - неохотно признался он. Он сходил с ума по
миниатюрной женщине, больше, чем следовало бы. По женщине с шелковистыми
красными локонами и мягкими округлыми изгибами ее соблазнительного тела. С
пышными грудями и дерзко вздернутыми вверх сосками.
Женщине, которую жаждал заполучить в свою постель все
больше с каждой прошедшей секундой.
- Тогда хорошо, - сказала она, выпрямляя спину и делая
вид, что ее это не волнует. - Мы сосредоточимся на людях. Я уверена, что
говорила тебе это, но Алекс написал, что кто-то гнался за ним через джунгли,
когда он искал портал. Держу пари, что это те же самые люди, которые находятся
во дворце, о которых и писал Алекс.
- Написал? - набросился Дарий, концентрируясь всего на
одном, интересующем его слове. Он не мог позволить никаких письменных отчетов о
существовании его дома. У него и так уже была Книга Ра-Дракус, как
доказательство. - Ты сказала, что это он сказал тебе.
- Он говорил об этом. В своем дневнике. Он записывал
все о поисках тумана. Ты хотел бы почитать об этом?
- Где он? - резко спросил он.
- Я покажу тебе. Она вышла из кухни, и Дарий
последовал за ней по пятам. Она провела его по небольшому, узкому коридору, в
котором пахло ладаном и успокаивающим ароматом ромашки. Они вошли в ее спальню
и всего один взгляд на кровать, заставил напрячься его живот. Она остановилась
около стола и подняла баллончик так, чтобы ему было виднее. - Это выглядит как
обычный баллончик с лаком для волос, так ведь?
- Конечно, - ответил он, не имея никакого понятия, что
такое лак для волос.
- Но это не так, - быстрым, точным движением она
открутила колпачок и достала ключ. Ее пухлые розовые губы изогнулись в
полуулыбке, обнажая крепкие, белые зубы.
На этот раз его желудок не сжался, но это чувство
распространилось и поглотило его горло.
«Как в одной женщине могло быть столько красоты?»
Изящным движением пальцев она заправила завитки своих
локонов за уши. Наклонилась и вставила ключ в нижнюю часть стола. - Мой отец
был слишком болен, чтобы удержаться на работе - вот почему мы переехали из
Южной Каролины в Нью-Йорк, так он мог быть ближе к Слоун-Кеттеринг
[12]
.
Чтобы скоротать время и заработать деньги он вырезал и продавал мебель. Он
сделал этот стол для меня много лет назад.
- Я сожалею о твоей утрате.
- Спасибо, - сказала она тихо. - Мой отец сделал один
и для Алекса, хотя секретные тайнички были в разных местах. Я так думаю. Мы
использовали их, чтобы прятать там вещи, приводящие нас обоих в ярость. Алекс
хотел прочитать мой дневник, а я хотела стащить фотографии его подружек.
Поэтому мой отец сделал каждому из нас по такому столу, где мы могли бы успешно
прятать наши сокровища.
Грусть в ее голосе оставалась еще долго после того,
как слава были уже сказаны. Дарий чуть не упал на колени, клянясь не причинять
никогда вреда ей или ее брату, если она только снова улыбнется. Он изгнал
побуждение, зная, что такое обещание было невыполнимо.
Внутри потайного ящика лежала тонкая, обычная книга,
перевязанная черным кожным ремешком. Когда Грейс пробегала кончиками пальцев по
ее поверхности, то закусила нижнюю губу, затем медленно отпустила ее. Она
протянула книгу ему, сохраняя этот контакт до последней возможной секунды.
Он пролистал страницы, хмурясь на незнакомые письмена.
Хотя его заклинание взаимопонимания позволило ему понимать устную речь Грейс,
оно не давало понимание письменной. Он никогда не беспокоился о чужом мнении и
не хотел, чтобы Грейс почувствовала какую-либо в нем слабость. Он хотел, чтобы
она видела его силу и могущество - все, о чем могла мечтать женщина.
Он отдал дневник ей обратно, произнеся: - Прочитай
его мне. Пожалуйста.
К счастью, она ничего на это не ответила, просто взяла
дневник и встала. - Давай устроимся поудобнее - в гостиной.
Когда Грейс устроилась на ярко-красном диване, он
непринужденно сел рядом с ней. Возможно, он должен был выбрать другой стул, но
Дарий жаждал физического контакта с ней и не видел причин, чтобы отказывать
себе в этом. Не только потому, что изголодался по ее запаху у себя в ноздрях.
Изголодался по прикосновению к ней. Ему была необходима даже такая малость.
Его бедро потерлось об ее, и она, резко втянув воздух,
попыталась, отскочить подальше от него. «Она думала отказать ему в этом
незначительном соприкосновении? После всего, что она уже позволила сделать?»
Всего несколькими часами ранее, женщина поцеловала его, как будто не могла жить
без его вкуса на своих губах. Она позволила ему лизать ее соски, позволила
погрузиться двумя пальцами глубоко внутрь нее.
Он развел колени, расправил, на полную, свои широкие
плечи и оба эти действия поглотили все ее пространство.
- Тебе обязательно сидеть так близко? - спросила она с
едва сдерживаемым рваным дыханием.
- Да, - было его единственным ответом.
- Не хочешь хотя бы сказать - почему?
- Нет.
- Мне это не нравится, - настояла она, снова
отсаживаясь.
Он придвинулся ближе. - Не хочешь хотя бы сказать -
почему? - вторил он, как попугай.
- Нет, - безразлично вернула она ему, с упрямым
выражением на лице.
- Тогда ты можешь приступать к чтению.
Она принялась усердно изучить кутикулы на своих
ногтях, затем изящно зевнула. Только блеск в ее глазах выдавал.
- Какого хрена ты делаешь так? - спросил он. - У меня
совершенно нет времени тратить его впустую. Приступай.
- Я жду.
Он выгнул свои брови. - Чего же?
- Когда ты отодвинешься.
Насупившись, Дарий оставался там, где был как можно
дольше. Это была мелкая битва сил воли, однако он не хотел ее проиграть. А
разве у него был другой выбор? Стиснув зубы, он медленно сдвинулся немного в
сторону от нее. Когда он отодвинулся, ее сладкий запах стал меньше и тепло,
исходящее от нее, было утрачено. Он хотел завыть.
- Так-то лучше, - она откинулась на подушки и открыла
томик. Ее пальцы поглаживали первую страницу, а выражение ее лица переполняло
печалью. Она приступила к чтению, с отчаянием, отразившимся в ее тоне.
