В те годы любимой цветовой гаммой Дональда было сочетание красного, черного и золотого, так что обманчивый блеск Атлантик-Сити привлекал его почти так же, как и искушение легкими деньгами. В конце концов, казино всегда в выигрыше, и существовала большая вероятность, что любой, кто может позволить себе зайти в этот бизнес, преуспеет. Кроме того, Дональду нравилось, что дела в Атлантик-Сити полностью выпадают из поля зрения Фреда. Не считая крупных первоначальных инвестиций Фреда и остальных, казино, в отличие от чисто девелоперских проектов Grand Hyatt и Trump Tower, перешедших под управление других компаний, выглядели самостоятельным доходным бизнесом. И, таким образом, они стали бы для Дональда первой возможностью преуспеть независимо от отца.
Наличие собственного казино обеспечивало Дональду огромное поле деятельности, он мог перекроить весь этот мир под себя. И если иметь одно казино – хорошо, то два – еще лучше, а три – просто прекрасно. Конечно, приобретенные казино конкурировали друг с другом, и в перспективе это грозило потерей части прибылей. Но, при всей видимой абсурдности, в его желании иметь больше присутствовала некая логика: если уж на то пошло, это сработало у его отца. Но Дональд не понимал и отказывался понимать, что владение и управление казино отличается от владения и управления коммерческой недвижимостью в Бруклине всем, начиная от рынка и бизнес-модели и заканчивая клиентской базой и системой расчетов. Не замечая этого очевидного различия, он с легкостью верил, что в Атлантик-Сити «больше» означает «лучше» точно так же, как это было для моего деда в пригородах Нью-Йорка. Если одно казино является дойной коровой, с тремя у него будет целое стадо. Он будет делать с казино то же, что Фред со своими доходными домами.
Трудно объяснить, почему банки и инвесторы его первых двух казино не воспротивились открытию третьего, явно угрожавшего их прибылям. Еще непонятнее, как ему удалось найти желающих вложиться в этот проект. Даже поверхностного взгляда на цифры – хотя бы на долговую нагрузку – должно было быть достаточно, чтобы отпугнуть самого безрассудного инвестора. В конце 1980-х Дональду никто не говорил «нет», так что и этот бессмысленный проект получил право на существование, попутно укрепив самомнение человека, который не был способен сделать его успешным.
В августе того же года увидела свет книга «Как удержаться на вершине», и в первые же недели стало ясно, что ее содержание и время выхода были неудачными на грани пародии.
В июне 1990 года Дональд просрочил платеж в размере 43 миллионов долларов за Trump Castle. Шесть месяцев спустя мой дед отправил своего шофера с наличными на сумму более 3 миллионов долларов, чтобы купить фишки в Castle. Иными словами, он купил фишки без намерения их использовать в игре; водитель просто положил их в портфель и покинул казино. Но на этом все не кончилось. На следующий день мой дед перевел еще 150 000 тысяч долларов в Castle – предположительно, опять на покупку фишек. Хотя эти маневры временно и помогли, кончилось это тем, что моему деду пришлось заплатить 30 000 долларов штрафа за нарушение постановления, запрещающего ссужать деньгами казино без предварительного согласования с Комиссией по азартным играм. Если он хотел снабжать Дональда деньгами, чтобы поддерживать его казино на плаву (а он хотел), ему также потребовалось бы получить лицензию на право заниматься игорным бизнесом в Нью-Джерси. Но было слишком поздно. Пусть Дональд и контролировал 30 процентов рынка азартных игр Атлантик-Сити, но Taj Mahal отбирал доходы у двух других его казино (в год, когда открылся Taj, Plaza и Castle потеряли в совокупности 58 миллионов долларов дохода), годовая сумма платежей по обслуживанию долга этих трех предприятий составляла 94 миллиона долларов, а одному только Taj для достижения уровня безубыточности требовалась ежедневная выручка более 1 миллиона долларов.
Банки теряли деньги. Непосредственно перед открытием казино Taj кредиторы провели с Дональдом встречу, чтобы разобраться, как поставить под контроль его расходы. Опасность новых дефолтов и банкротства сохранялась, и необходимо было найти некое решение, способное спасти имидж Дональда, что, в свою очередь, сохранило бы банкам их деньги. Банкиры опасались, что, лишившись исходящего от Дональда ореола успеха и уверенности, его и без того уже проблемные активы обесценятся еще больше. Приманкой было само имя и сопутствующий ему имидж: без этого не будет ни новых игроков, ни новых арендаторов, ни желающих покупать облигации, а следовательно, и никаких новых доходов.
Банки не только выделили деньги на покрытие операционных расходов предприятий Дональда. В мае 1990 года они ограничили его ежемесячные расходы суммой в 450 000 долларов – то есть разрешили позорно провалившемуся человеку жить почти на 5,5 миллиона долларов в год. И это были деньги только на личные траты: пентхаус в Trump Tower, личный самолет, ипотечный кредит за Мар-а-Лаго. Чтобы продавать свой имидж, Дональду было необходимо продолжать вести соответствующий образ жизни.
Для того чтобы банки могли контролировать ситуацию, Дональд был обязан встречаться с ними каждую пятницу и отчитываться о своих расходах, а также о состоянии дел с продажей активов – к примеру, яхты. В мае 1990 года ситуация была уже, несомненно, крайне плачевной. Дональд жаловался Роберту на то, что банки его «убивают». Действительно, он был им подотчетен в такой степени, в какой никогда не был подотчетен своему отцу. Он не привык ходить на поводке, не говоря уже о строгом ошейнике, и это его раздражало. Он был обязан рассчитываться с банками, в противном случае могли наступить нежелательные последствия. По крайней мере, так должно было быть.
Невзирая на ограничения, Дональд продолжал тратить незаработанные деньги, включая 250 000 долларов на помолвочное кольцо для Марлы и 10 миллионов Иване как часть их бракоразводного соглашения. Не думаю, что ему когда-либо приходило в голову, что он не может тратить, сколько он хочет, вне зависимости от ситуации. Банки указывали ему на нарушения договоренностей, но не предпринимали никаких юридических шагов, и это лишь укрепило его в уверенности, что можно делать все, что захочется, – как это почти всегда и было.
В каком-то смысле Дональд был не виноват. В Атлантик-Сити он был свободен от необходимости получать одобрение или разрешение отца. Ему больше не надо было заниматься самовосхвалением; его завышенная самооценка одновременно подпитывалась и подтверждалась банками, швырявшими в него сотни миллионов долларов, и прессой, щедро расточавшей ему свое внимание и безосновательные похвалы. Общими усилиями они лишили Дональда возможности трезво оценивать плачевную ситуацию, в которой он оказался. Мифы о Дональде, сложенные моим дедом, получали общественную поддержку.
И тем не менее, став широко распространенными, они все же оставались мифами. Дональд, в сущности, был созданием Фреда. Сейчас он принадлежал банкам и СМИ. Они не только потакали ему, но и привязывали к себе, как это было и с Фредом. Он обладал внешним обаянием, даже харизмой, притягательными для определенной части общества. А когда его способность очаровывать натыкалась на непреодолимую преграду, он развертывал еще одну «бизнес-стратегию» – закатывал сцены, во время которых угрожал обанкротить или любым другим образом уничтожить любого, кто не давал ему то, чего он хотел. И так или иначе выигрывал.
