Меня часто спрашивают, могут ли астрономы предложить науке и философии какую-то особую точку зрения? Я думаю, могут, и она состоит в понимании, что впереди – огромные промежутки времени.
Поясню. О невообразимой длине эволюционного прошлого сейчас знают все. Если вы живете не в Кентукки и не в некоторых мусульманских странах, вы понимаете, о чем говорит нам дарвинизм. Он говорит, что мы и наша биосфера – результат четырех миллиардов лет естественного отбора. Но многие почему-то думают, что мы – люди – кульминация этого процесса. Астроному это вряд ли покажется правдоподобным.
На самом деле, скорее всего, мы ближе к началу эволюции, чем к ее концу. Наше Солнце сформировалось четыре с половиной миллиарда лет назад. Топлива у него хватит еще примерно на 7 миллиардов лет, а затем оно стремительно раздуется, поглотив ближние планеты и уничтожив всякую жизнь на Земле. А расширяющаяся вселенная, возможно, будет существовать вечно. Как сказал Вуди Аллен, «вечность – это очень долго, особенно ближе к концу».
Скорее всего, Ньютон думал о космических путешествиях. Вот (рис. 1) знаменитая иллюстрация из его «Начал», на которой пушечным ядром стреляют с вершины горы. Он понимал, что ядро уйдет на орбиту, если выстрелить с достаточной скоростью – 25 000 км/час.
Это было невозможным до 1957 года, когда на орбиту вышел «Спутник», а потом мы увидели зарю космической эры – Юрия Гагарина, который на корабле «Восток 1» вышел на орбиту и совершил виток вокруг Земли.
Иллюстрация из «Начал» Ньютона.
Но высадки на Луне произошли более 40 лет назад, для молодых людей это древняя история. Если бы мы сохранили такую скорость развития и после «Аполлона», на Марсе уже давно были бы наши следы. Но космические полеты с людьми на борту зачахли и свелись к вращению вокруг Земли на орбитальной станции – некоторые из присутствующих проделывали это.
Однако автоматические зонды полетели ко всем планетам и ко многим спутникам планет нашей Солнечной системы. Роботы становятся лучше, и практический смысл отправки людей в космос сводится к минимуму. Тем не менее, многие из нас верят, что некоторые из живущих сейчас людей ступят на Марс, ради приключения и чтобы сделать первый шаг к далеким звездам.
Но если Китай не решится принять участие в захватывающем космическом представлении, эти миссии придется финансировать из частных источников. В этом случае придется экономить, и риски возрастут. Часть миссий окажутся билетами в один конец, а правительства западных стран не готовы подвергать гражданских лиц такой опасности. Тем не менее будет много добровольцев с теми же мотивами, что у ранних исследователей и искателей приключений вроде Феликса Баумгартнера, который совершил свободное падение со сверхзвуковой скоростью со стратостата.
Итак, уже до 2100 года могут появиться группы первооткрывателей, которые будут жить независимо от Земли, на Марсе или на астероидах. Илон Маск сказал знаменитую фразу, что хотел бы умереть на Марсе, но не от столкновения. Ему 44 года, и как мне кажется, он может успеть. Но помните, что в Солнечной системе нет места, где условия хотя бы настолько же благоприятны, как на вершине Эвереста или в Антарктике. От земных проблем не удастся сбежать путем массовой эмиграции в космос. Планеты Б не существует.
Кроме того, к 2100 году произойдут огромные прорывы в генетике и в кибертехнологиях. И какие бы этические ограничения мы ни накладывали на использование этих технологий, нам стоит пожелать удачи тем первопроходцам, которые смогут применить их для адаптации своего потомства к враждебной среде. В итоге, образование нового вида не потребует веков: начнется постчеловеческая эра. На самом деле, они могут перейти на полностью неорганический разум, путешествующий в Солнечной системе и сооружающий массивные объекты. Водянистые органические мозги ограничены в плане вычислительной мощности, и к этому пределу мы, возможно, уже подошли. Но для цифровых компьютеров и тем более для квантовых компьютеров таких пределов нет.
То есть новые люди появятся за несколько веков – мгновение по сравнению со временем дарвиновского естественного отбора, приведшего к появлению человечества. Или – еще точнее – менее одной миллионной доли от времени, ожидающего впереди. Так давайте подумаем о восхитительных вещах, которые могут случиться далеко в будущем. Даже если сейчас разум есть только на Земле, он не должен оставаться на обочине. Облеченный в тела самосовершенствующихся машин, он может распространиться далеко за пределы Солнечной системы за следующие эоны, миллиарды лет. Межзвездные путешествия, даже межгалактические путешествия не будут казаться ужасными для почти бессмертных существ.
Если какие-то существа увидят гибель Солнца через шесть миллиардов лет, они будут отличаться от нас как мы от жуков. Даже если Земля – уникальная колыбель жизни, в долгосрочной перспективе она может приобрести истинно космическое значение. Впрочем, вернемся к вопросу, одни ли мы, или там, снаружи, уже существует галактический клуб? Мы немного приблизились к ответу, потому что за последние 20 лет свершилась новая Коперникова революция.
Мы узнали, что звезды – не просто мерцающие огоньки. Мы узнали, что они – Солнца, каждое со своей свитой планет. В основном эти планеты наблюдают косвенно. Космический телескоп «Кеплер» регистрирует небольшое ослабление свечения, когда планета, находящаяся на экваториальной орбите, проходит на фоне звезды. Таким методом уже обнаружены многие сотни и даже тысячи планет.
Мы хотели бы обнаружить не только тени планет, но и сами эти планеты, а это труднее. Чтобы понять почему, представьте, что мы – инопланетяне, которые сейчас смотрят на Землю сквозь большой телескоп с расстояния, скажем, в 50 световых лет. Солнце будет выглядеть как обычная звезда, а Земля, по удачному выражению Карла Сагана, как «бледная голубая точка», расположенная очень близко к своей звезде, но светящая в миллиарды раз слабее.
Если бы инопланетяне могли изучить бледную голубую точку, они бы много узнали о ней. Оттенок голубого был бы разным, в зависимости от того, обращена ли к ним планета Тихим океаном или материковой частью Азии. Они могли бы сделать выводы о континентах и океанах, о длительности дня, о временах года и, возможно, кое-что об атмосфере и ее биологии. Пока мы этого не можем, но Южная европейская обсерватория строит в Чили телескоп, который, не мудрствуя, назвали Чрезвычайно большим телескопом. Его мозаичное зеркало будет иметь в поперечнике 39 метров. Кажется, это будет пошире нашего зала. И у этого телескопа будет достаточно разрешения и чувствительности для прямого наблюдения землеподобных планет у других звезд.
Что мы хотим знать, так это есть ли жизнь на таких планетах. Ответа мы не знаем, поскольку происхождение жизни на Земле от биохимии до первых размножающихся и метаболизирующих существ – все еще загадка. Причем простая жизнь может быть широко распространена, а разумная – намного уже. Но если мы сможем обнаружить любой сигнал из космоса, который будет выраженно искусственным – радиоизлучение, вспышки света от какого-нибудь небесного лазера или что-то подобное, это будет знаменательно.
