– Он вполне мог взять цианид незаметно от остальных, – сообщил Киркби. – И его заверения, будто бы все знали о том, что яд хранится в лаборатории – ложь. Цианид был в чулане. Кто об этом мог знать, если не искал яд специально? Только тот, кто заранее собирался совершить преступление. А это значит, что ни о какой спонтанности решений убийцы речь вовсе не идёт. Тот, кто всыпал яд в чашку мистера Крэббса, сэр, замыслил злодеяние по меньшей мере за несколько часов до убийства.
***
Двое подозрительных молодых людей, расспрашивавших местных жителей о местонахождении поместья, были задержаны констеблем Лэмбом и доставлены в отделение. Поэтому инспектор, отложив беседу с Матиасом Крэббсом на следующий день, вынужден был покинуть Гриффин-холл и поручить допрос Оливии Адамсон сержанту.
Выпрямив спину и приняв значительный вид, Киркби пересел за письменный стол инспектора и разложил вокруг себя все материалы по делу. Посидев так с минуту, он с крайне серьёзным выражением лица дёрнул за сонетку, намереваясь отдать Энглби распоряжение пригласить свидетельницу на допрос.
Однако вместо Энглби в комнату вошла, вернее, почти вбежала, сама Оливия. Слегка растрёпанная, в мешковатой блузке из тонкого муслина и, как успел с неодобрением отметить сержант, в брюках. Девушка забавно сморщилась, чихнула, прикрыв лицо большим клетчатым платком, и с удобством расположилась в кресле, прямо напротив Киркби.
– Я подумала, что нечего гонять Энглби туда-сюда. Всё равно ведь осталась только я, – объяснила Оливия своё появление.
Сержант не нашёлся, что ей ответить на это, и заторможено указал на кресло, хотя девушка и так уже в нём сидела. Из-за допущенной оплошности Киркби разозлился и тут же растерял свой значительный вид.
– Вы не учли, что я мог быть занят, мисс Адамсон, – попенял он девушке. – В другой раз дожидайтесь, пока вас вызовут.
– Действительно, я совсем не подумала об этом, – Оливия сокрушённо вздохнула. – Тогда, может быть, завтра?
В голосе её слышалась неприкрытая надежда. Она даже взялась за подлокотники кресла, готовая встать и так же стремительно исчезнуть из библиотеки, как и появилась.
Киркби вдруг поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется, чтобы Оливия Адамсон уходила. Чувство это было ему знакомо, но, по опыту, ничего хорошего из него не следовало. Сержант вполне справедливо не причислял себя к тем мужчинам, которые способны привлекать девушек, особенно похожих на Оливию Адамсон – порывистых и, как бы посчитала его матушка, легкомысленных и слишком уж современных.
– У меня, мисс Адамсон, поручение от инспектора. Я должен задать вам определённые вопросы, и не завтра, а именно сегодня, – строго сказал сержант.
– О, ну тогда, конечно. Я внимательно слушаю вас, – произнесла Оливия с таким невозмутимым видом, что Киркби подумалось, уж не издевается ли она над ним.
Девушка устремила на него взгляд серо-голубых глаз. Верхняя пуговка её рубашки висела на двух нитях, сиротливо свешиваясь из петельки, ногти были настолько короткими, что казались обгрызенными. Заметив, куда смотрит сержант, Оливия быстро сжала ладони и скрестила руки на груди.
– Мисс Адамсон, вы были знакомы с Айрис Белфорт? – начал сержант с обязательного вопроса.
– Нет, – свидетельница покачала головой и невпопад призналась: – Знаете, сержант, меня раньше никогда не допрашивали.
Киркби снова растерянно откашлялся. Всегда такой собранный и невозмутимый, в присутствии Оливии Адамсон он чувствовал себя идиотом и подозревал, что выглядит соответствующим образом.
– Отвечайте на вопросы, пожалуйста, – жалобно попросил он, для поддержки схватившись за толстый блокнот в клеёнчатом переплёте, куда были внесены все важнейшие сведения по делу об убийстве в Гриффин-холле. – У вас есть постоянный адрес?
– Мы с братом снимаем две меблированные комнаты в пансионе. Это в Бремерси. Мы живём там уже два года. Вполне приличный пансион и, главное, недорогой.
– В Гриффин-холл вы приехали по приглашению мистера Крэббса?
– Именно так, – Оливия кивнула и, скинув туфельку, подогнула одну ногу под себя.
Такая непринуждённая поза, вряд ли уместная во время допроса в связи с убийством, как ни странно, не казалась ни развязной, ни вызывающей.
– Вы сразу приняли решение приехать?
– Ну, можно и так сказать, – после короткой паузы ответила Оливия. – Мне подумалось, что будет любопытно вернуться сюда на какое-то время. Счастливые детские воспоминания – это порой единственное, что хоть чего-то стоит.
– Расскажите, с кем из гостей мистера Крэббса вы поддерживаете отношения.
– Да почти ни с кем. Разве что с дядей Себастьяном. Мы с ним иногда обедаем или встречаемся выпить чаю. Правда, это происходит довольно редко, ведь он всегда страшно занят. Он пишет книги, и очень хорошие, но ему пока не везёт – его почти не публикуют.
– А с тётушкой, мисс Розмари Сатклифф?
– Нет, с тётушкой Розмари мы не видимся. Она живёт в Йоркшире и никогда не выбирается в Лондон. Строго говоря, она нам приходится не тётушкой, а двоюродной бабушкой, – пояснила Оливия сержанту. – Но она всегда на Рождество присылает нам собственноручно вышитые наволочки для диванных подушек. Очень красивые, если вы, конечно, любите подобные вещи. Нам с братом немного совестно, но мы их дарим нашей хозяйке, тогда она неизменно приходит в восторг и не поднимает квартирную плату до марта, а иногда и до апреля!
Оливия разразилась простодушным смехом и всплеснула руками, приглашая сержанта вместе с ней посмеяться над такой удивительной практичностью. Против воли тонкие губы Киркби изогнулись в улыбке: он и правда счёл такое решение бережливым и исполненным здравого смысла.
От смеха Оливия Адамсон чуть раскраснелась, как бывает со всеми обладателями тонкой и бледной кожи. Она поудобнее устроилась в кресле, будто зашла просто поболтать со старым знакомым, а не давать свидетельские показания по делу об убийстве.
– Ну а с Вивиан Крэббс или четой Хоггарт вы поддерживаете отношения?
– С Грейс мы виделись последний раз, когда были ещё детьми. Потом мы все разъехались и встретились вновь только вчера. А Вивиан приехала на день раньше из Америки. Вы заметили, что она похожа на кинозвезду? – поинтересовалась Оливия. – Только дедушка не позволяет ей сниматься. Говорит, что это запятнает семейную честь Крэббсов. А по мне, так ничего страшного. Теперь такое вовсе не зазорно, правда ведь?
Кикрби неопределённо пожал плечами. На самом деле сверкающий мир кинематографа необычайно его привлекал – все эти шикарные автомобили, роскошные красавицы с капризными личиками испорченных детей, сметающие всё на своём пути чувства и смертельные опасности, – каждая новая лента фабрики грёз вносила удивительную остроту в упорядоченное и скучное существование сержанта. Порой, когда он давал волю своему воображению, его посещали фантазии – не менее яркие, чем увиденный фильм, – о случайной встрече с обворожительной девушкой, попавшей в беду, или об участии в раскрытии хитроумного заговора, в общем, что-то такое, что разорвёт вереницу серых будней.
