– Кое-кто и не сдержался, – мрачно напомнил инспектор Оливер. – Причём лучше бы этот человек устроил скандал, чем стал убийцей. А вы не заметили, может быть, кто-то был потрясён больше остальных? Это могло проявиться не только выражением лица. Зачастую люди скрывают свои истинные чувства, надевая маску безразличия или добродушия. А вот их руки выступают в роли предателей – непроизвольно сжимаются в кулаки или…
– Вспомнил! – перебил Джереми Эштон инспектора. – Это именно то, о чём вы говорите! Молодая женщина, миссис Хоггарт, как только услышала о предстоящей свадьбе, сжала в руке столовый нож. Я обратил внимание на неё потому, что лицо её оставалось спокойным, даже безмятежным, будто новость эта ни капельки её не трогает. Однако нож она сжимала так крепко, что побелели костяшки.
Инспектор проверил записи Киркби и удовлетворённо кивнул.
– Нам повезло, что вы очень наблюдательны, мистер Эштон. Скажите, а больше вы ничего подобного не заметили? Вы помните, как отреагировали остальные?
Эштон задумался, возрождая в памяти недавний вечер. Он даже прикрыл глаза, чтобы увидеть столовую, накрытый стол, людей, сидящих за ним. Мысленно он путешествовал взглядом по каждому из них, отмечая про себя, что даже в попытке восстановить события его взгляд притягивает выразительное и неповторимое лицо Вивиан Крэббс.
Уловив лёгкую мечтательность, осенившую черты свидетеля, полицейские переглянулись. Вышло это само собой, и Киркби, опасаясь, что инспектор сочтёт подобное фамильярностью, быстро отвернулся и принялся просматривать записи.
– Мисс Сатклифф была просто не в себе, – начал докладывать Эштон, по-прежнему не открывая глаз. – Даже не предполагал, что такая чинная пожилая леди может столь сильно разозлиться. Миссис Хоггарт, как я уже говорил, долгое время продолжала так и сидеть, с ножом в руке. Мистер Хоггарт выглядел довольно забавно – он сильно покраснел, и я начал опасаться, не хватит ли его удар. Остальные вроде бы подобных признаков гнева не проявляли. Кое-кто даже веселился – близнецы переглядывались и делали большие глаза, подавали друг другу какие-то таинственные знаки.
– Великолепно! – заявил инспектор, когда Эштон закончил. – Если бы каждый раз, когда происходит убийство, свидетели были в той же мере наблюдательны, что и вы, то наша с Киркби работа стала бы намного проще. А последующие события вы помните также хорошо?
– Вы имеете в виду продолжение вечера в мастерской?
– Именно. То, что происходило перед самым убийством. Меня интересует, кто в течение вечера близко подходил к столу, за которым сидели мистер Крэббс и мисс Белфорт.
Джереми Эштон снова закрыл глаза и весь подался вперёд, будто вглядывался в прошлое при помощи бинокля.
– Да практически все, – растерянно произнёс он. – Стол располагался в таком месте, что мимо него приходилось буквально протискиваться для того, чтобы пройти в переднюю часть мастерской. Картины на демонстрационных мольбертах были установлены именно там, и все, кто подходил их рассмотреть, пробирались мимо мисс Белфорт. Мне даже показалось, что гости специально стараются пройти как можно ближе к ней, чтобы взглянуть ей в глаза. Девушка тоже это заметила, и мне показалось, что её такое неприкрытое любопытство забавляло.
– Какое у вас сложилось впечатление о мисс Белфорт? Только давайте начистоту, – предупредил инспектор.
– Мне она показалась хитрой и пронырливой особой, – сдержанно высказался Эштон. – Но мистер Крэббс был весьма высокого мнения о её деловых качествах.
– Вы были знакомы с ней раньше того дня, когда случилась трагедия?
– Да, – Эштон сдержанно кивнул. – Я время от времени захожу к мистеру Крэббсу на рюмку пастиса или просто поболтать. Мы соседи, да и его истории о былых временах всегда интересно послушать. Он превосходный рассказчик, при этом побывал и в Африке, и в Индии, и в Афганистане. Участвовал в военных операциях, несколько лет провёл в доминионах. Мисс Белфорт помогала ему облечь воспоминания об этих временах в форму мемуаров. Ну и ещё она приводила в порядок библиотеку.
– У нас есть информация, что у мисс Белфорт имеются богатые и влиятельные родственники. А точнее, тётя, живущая на юге Англии. Вам что-нибудь известно об этом?
– Боюсь, что нет, – покачал головой Эштон. – А эти сведения достоверны? На меня мисс Белфорт произвела совершенно противоположное впечатление.
– Что вы имеете в виду?
– Однажды я без предупреждения решил заехать к мистеру Крэббсу. Уже не вспомню, что там был за вопрос, но я долго ждал, пока он освободится – успел даже прогуляться по саду, – и вот когда заморосил дождь, и я вошёл в холл, то через распахнутые двери гостиной увидел мисс Белфорт. Она не слышала моих шагов и продолжала вести себя так, будто находилась в комнате одна.
Эштон замолчал, и инспектору пришлось поторопить его:
– И что же вы увидели?
– Мисс Белфорт гладила рукой обивку кресел. Подходила к окнам, трогала тяжёлую ткань портьер. Проводила ладонями по полированному дереву мебели. Она не просто прикасалась к вещам, она их ласкала, знаете, как треплют любимую и породистую собаку.
– Странное поведение, – вскинул брови инспектор и проверил, что записал об этом Киркби.
– Не такое уж странное, если предполагать, что богатые родственники – это выдумка чистой воды. Мисс Белфорт не была похожа на девушку, которой привычна роскошь большого традиционного дома, – категорично высказался Эштон, и его снобизм резанул слух обоих полицейских. – Хотя, судя по всему, образование она получила вполне достойное.
– А вам не показалось, что мисс Белфорт в тот вечер была напряжена? Или испугана? Может быть, она опасалась бурной реакции кого-то из гостей на известие о её бракосочетании с мистером Крэббсом?
– Вовсе нет, – Эштон ответил, не раздумывая. – Девушка в тот вечер просто светилась от самодовольства. Растерянность гостей мистера Крэббса и их гнев приносили ей какое-то извращённое удовлетворение. Она ни на кого не смотрела, но всё время улыбалась сама себе. Так, знаете, по-кошачьи.
– По-кошачьи?.. – инспектор усмехнулся. – Думаю, я понял, что вы имеете в виду, мистер Эштон. Вы сказали чуть раньше, что мистер Крэббс был невысокого мнения о своей родне и страшился неприглядного скандала, поэтому и пригласил вас на исключительно семейное сборище. А не говорил ли он более конкретно, кого именно считает способным на такое? Кто ему внушал наибольшие опасения?
– Я ничего подобного не припомню. А мистера Крэббса вы уже об этом спрашивали?
– Сразу после беседы с вами мы направляемся в Гриффин-холл. Вчера мы не успели переговорить с мистером Крэббсом – утром не стали тревожить из уважения к его потере, а вечером моего присутствия потребовали дела в полицейском отделении. Кстати, вы не замечали на территории своего поместья подозрительных молодых людей? Ну или просто посторонних?
– Да нет, – покачал головой Эштон. – Сообщить вам, если что-нибудь замечу?
