Как была, не переодеваясь, она поспешила к комнате Филиппа и тихо, но настойчиво постучала в дверь.
– Лучше запри её, я не хочу, чтобы нам помешали, – Оливия решительно прошла и уселась в кресло, стоявшее у кровати. – Я недавно сообщила сержанту – а он не преминет передать мои слова инспектору, – что блокнот и карандаши принадлежат мне, а не тебе.
– Ты что, серьёзно? – Филипп округлил глаза и замер посередине комнаты. – Олив, зачем ты это сделала? И как? Ты что, после нашего разговора отправилась в полицейский участок?
– Не совсем. Я ходила в деревню, отправить пару писем, и случайно встретила там сержанта Киркби. Он был так любезен, что предложил проводить меня к водопаду. Помнишь, мы играли там в детстве? А миссис Уоттс для того, чтобы мы не забредали так далеко, рассказала нам о призраке мельника, который является одиноким путникам и пугает их до полусмерти. Глупышка Грейс тогда ещё чуть…
– Ну-ка, погоди, – Филипп выставил ладони вперёд, заставляя сестру замолчать. – Зачем ты соврала полицейскому, Оливия? Ты хоть понимаешь, что это навредит нам обоим?
– Ничуть. Наоборот, это их немного отвлечёт и даст нам необходимое время для того, чтобы вычислить настоящего убийцу.
– Боже мой, Оливия, ты спятила. Не зря дедушка столько лет боялся, что рано или поздно безумие Изабеллы проявится в ком-нибудь из нас.
Девушка насмешливо закатила глаза и принялась вытаскивать из волос шпильки, отчего блестящие каштановые завитки неряшливо рассыпались по плечам, придавая ей вкупе с лихорадочно блестевшими глазами и правда слегка шальной вид.
– Со мной всё в порядке, не переживай. А вот в Гриффин-холле присутствует кто-то, кто близко знаком с безумием, – холодно парировала Оливия. – Иначе как объяснить, что дедушку чуть не убили, а в твой чемодан подкинули улики, чтобы привлечь к тебе внимание полиции? Человека, совершившего всё это, сложно назвать нормальным.
– Ты всерьёз решила, что мы сможем вести расследование? – Филипп недоверчиво прищурился. – Или ты считаешь, что убийца выдаст себя для нашего удовольствия каким-нибудь нечаянным жестом – ну, знаешь, как в кино, что-то вроде оброненной зажигалки с монограммой или случайно произнесённой ассоциацией к слову «убийство».
– Нет, я так не считаю. Я думаю, что нам придётся очень нелегко, поскольку подозреваемых у нас немного и все они состоят с нами в кровном родстве. Ну, кроме Майкла. Пойми, Филипп, нам не дадут отсюда уехать, пока преступник не будет пойман. И я понятия не имею почему, но у полиции ты считаешься главным подозреваемым. Единственный выход для нас – обнаружить убийцу самим и как можно быстрее.
– Ты всё-таки сумасшедшая, – ответил Филипп. – Как ты себе это представляешь? Нацепишь накладную бороду и будешь следить за всеми обитателями Гриффин-холла, пока кто-нибудь не начнёт подкрадываться к дедушке Матиасу с мясницким ножом в руках и зверской рожей?
– А хоть бы и так, – с вызовом сказала Оливия и принялась разворачивать фунтик с засахаренным миндалём, купленный на почте. – У тебя есть другие предложения?
Филипп мерил шагами комнату, задумчиво потирая виски. На сестру он старался не смотреть, но её ищущий и жадный взгляд неустанно следовал за ним.
– Пойми, Филипп, тот разговор с дедушкой, когда ты обвинил его в смерти Изабеллы и наболтал чёрт знает сколько глупостей, теперь является основанием для твоего ареста. Во всяком случае, так считает инспектор Оливер. А он произвёл на меня впечатление чрезвычайно решительного человека. И находка в твоём чемодане только усугубляет ситуацию. Я не хочу спокойно сидеть и смотреть, как тебя уводят полицейские, а потом твою участь решают престарелые полковники в отставке и придурковатые деревенские матроны, – Оливия жалобно смотрела на брата, пытаясь убедить его принять участие в расследовании.
Филипп испустил долгий драматический вздох, подошёл к сестре и взял из пакетика пригоршню орехов.
– И кто же, по-твоему, вызывает больше всего подозрений? Кого из нас ты прочишь в жестокие убийцы? – спросил он, усевшись на кровать и закидывая в рот засахаренный миндаль.
Оливия уже поняла, что брат поддался на её уговоры, но не стала принимать слишком довольный вид, чтобы не спугнуть его.
– Вот, смотри, – с готовностью начала она, вытаскивая из сумочки записную книжку и раскрывая её на первой странице. – Тут схема расположения гостей Матиаса в тот вечер, когда произошло убийство Айрис Белфорт. А тут, – и она перевернула страницу липкими от орехов пальцами, – заметки о том, что я сумела подслушать, сидя то под деревом, то на дереве.
Филипп скептически посмотрел на странного вида чертёж, состоявший из неровных кружков с буквами и множества кривобоких стрелочек, курсирующих от одной окружности к другой. Кое-где были вписаны буквы и напротив них восклицательные или вопросительные знаки.
– Что это, Олив? Карта сокровищ, зарисованная со слов умирающего пирата его одноглазым товарищем, страдающим пляской Святого Витта и провалами в памяти?
– Это схема, глупый. Чертёж, на котором видны все передвижения гостей дедушки в тот ужасный вечер, когда произошло убийство. Ты, например, стоял у самого окна и не приближался к столу, где сидели Матиас и Айрис Белфорт. И я не приближалась. Значит, нас можно исключить из круга подозреваемых. А вот те, – и Оливия, закинув в рот ещё несколько орешков, отчего её речь стала не совсем разборчива, ткнула липким пальцем в центр страницы, – кто не только был рядом с Айрис и Матиасом, но и разгуливал по мастерской туда-сюда.
– Я всё равно ничего из этого не понимаю, – с досадой произнёс Филипп. – Ты худший чертёжник, которого я видел в своей жизни. Что, к примеру, означает вот эта стрелка? – и он указал на прерывистую линию с закорючкой на конце.
– Это схема передвижений тётушки Розмари, – терпеливо объяснила Оливия. – Она сновала по мастерской, словно вышивальная игла. Мимо столика, за которым сидели новобрачные, она проходила минимум четыре раза.
– Ты что, и тётушку Розмари подозреваешь? – ужаснулся Филипп.
– Разумеется. Кстати, в кино именно такие аккуратные пожилые дамы и оказываются сущими монстрами. Помнишь, мы с тобой смотрели «Непредвиденный случай в Королевском саду»?
– Я считаю, что тётушку Розмари и дядю Себастьяна необходимо исключить из списка подозреваемых, – упрямо покачал головой Филипп. – Ни за что не поверю, что они способны на убийство. Такого просто не может быть.
– Хорошо, как скажешь, – кротко согласилась Оливия, и брат с подозрением на неё взглянул. – Раз ты уверен, что они не совершали преступление, значит, так и есть.
С этими словами она перевернула страницу записной книжки и демонстративно провела две линии, одну за другой. Филипп заглянул ей через плечо, одновременно набирая пригоршню орехов. На листе в столбик были перечислены те, кто присутствовал в мастерской в день убийства Айрис Белфорт.
– И Грейс. Вычеркни из списка Грейс, я ни за что не поверю, что она могла желать дедушке смерти, – твёрдо заявил он.
