Оливия и в этот раз послушалась брата и провела ещё одну жирную линию.
– Остаются только твоя любимица Вивиан и гадкий Майкл Хоггарт, – сообщила она, и в её тоне Филиппу послышалась издёвка.
– Ты забыла про Джереми Эштона. Почему его нет в твоём списке?
– Потому что у него отсутствует мотив, – резонно заметила Оливия. – Он никак не мог пострадать из-за того, что дедушка решил сочетаться браком с Айрис Белфорт и изменил завещание.
– Мы не можем его вычеркнуть, – заупрямился Филипп. – Вдруг мы просто чего-то не знаем о нём? У нас слишком мало сведений, чтобы так разбрасываться подозреваемыми.
– Неужели? – удивилась Оливия. – А я уж было подумала, что мы руководствуемся исключительно собственными симпатиями, а не фактами.
– Не стоит нахальничать, – посоветовал Филипп, споласкивая липкие от засахаренных орехов пальцы в чашке для полоскания. – Я просто за разумный подход к делу, раз уж мы взялись за расследование, и не хочу тратить время на тех, кто явно не мог совершить преступление.
Терпение покинуло Оливию, она вырвала из записной книжки исчёрканный лист, скомкала его и бросила на прикроватный столик.
– Да как ты не понимаешь, – возмутилась она. – Каждый в Гриффин-холле мог совершить убийство. Ну кроме нас с тобой и малышки Полли. И, пожалуй, слуг, так как никто из них не присутствовал в тот вечер мастерской. Опять же, яд могли подсыпать в чашку и на кухне, а потом просто принести её в мастерскую и поставить на столик. Ты знаешь дедушкин характер, на ангела с крыльями Матиас совсем непохож. Возможно, миссис Уоттс, Симмонс или кто-то из горничных… Представь, кто-то из них годами копил неприязнь к хозяину, а визитом гостей воспользовался для того, чтобы отвести от себя подозрение. И вот ненастным вечером чья-то преступная рука медленно вливает в чашку с шоколадом ядовитую жидкость… – глаза Оливии распахнулись, она уставилась в одну точку, делая правой рукой зловещие пассы.
– Для сыщика-любителя ты ужасающе безграмотна и питаешь чрезмерную склонность к фантазиям, – насмешливо сказал Филипп и добавил с чувством превосходства: – Цианид представляет собой мелкие кристаллы, а вовсе не жидкость.
– Зато ты отлично осведомлен, – парировала Оливия. – На твоём месте я бы не афишировала свою эрудицию в отношении ядовитых веществ.
Близнецы свирепо уставились друг на друга, каждый лихорадочно искал аргументы, чтобы убедить другого в своей правоте.
– Хорошо, давай размышлять логически, – Филипп решил сменить стратегию и демонстративно сдался на милость сестры. – Если мы отталкиваемся от мотива, то он и правда был у каждого из нас. В этом случае даже мы с тобой подозрительны и ненадёжны.
– Но мы же не приближались к столику, где стояла чашка Матиаса, – возразила Оливия.
– Это неважно, ты сама так сказала. Любой из нас, ну, кроме Полли, разумеется, мог бросить пару кристаллов яда в чашку заранее. А потом дело за малым – дождаться, когда шоколад будет приготовлен, и наслаждаться возмездием.
– Брр, – передёрнула плечами Оливия, – это каким же чудовищем надо быть, чтобы спокойно наблюдать, как человек на твоих глазах и по твоей же вине расстаётся с жизнью? Если бы я кого-нибудь решила убить, то выбрала бы самую тёмную ночь, лишь бы не видеть предсмертных страданий жертвы.
– Да, для убийства нужны крепкие нервы, – согласился Филипп. – И кое-что ещё – безграничный эгоизм и отсутствие морали. Именно поэтому самой подходящей кандидатурой на роль убийцы я считаю Майкла Хоггарта.
– А как же Вивиан? – ехидно осведомилась Оливия. – Ты, вероятно, забыл, что у неё единственной не было приглашения в Гриффин-холл? Спрашивается, с какой такой стати она кинулась в Англию через весь океан? Соскучилась по дедушке и решила проведать старика? Да у таких, как она, не бывает искренних эмоций по отношению к другим. Она самовлюблённая, беспринципная особа. И ты прекрасно помнишь, как она была раздосадована отказом Матиаса дать ей денег. И что она делала в чулане, где хранился цианид? На месте полиции я бы давно арестовала Вивиан.
– Крепко ты на неё взъелась, – усмехнулся Филипп. – Не ожидал от тебя такого злопыхательства, Олив, по правде говоря. Прямо неприятно слушать.
– Да она же лживая до мозга костей! – вскричала Оливия, возмущённая тем, что брат защищает эту расфуфыренную куклу. – Это заметили даже полицейские!
Филипп отошёл к окну и уставился в пространство, всем своим видом показывая, что не намерен участвовать в дальнейшей дискуссии. Оливия закинула в рот горсть орехов и какое-то время молча их грызла, сдерживая негодование.
– Значит, про Изабеллу инспектор уже знает? – нарушил тишину Филипп, решив, что Оливия успела успокоиться.
– С самого начала, – мстительно ответила ему сестра. – Миссис Уоттс сразу же всё разболтала и про Изабеллу, и про отца.
– Надеюсь, он не приверженец модной теории о наследовании психопатологических черт и не подозревает меня только на том основании, что Изабелла была не в ладах с миром после предательства отца, – задумчиво произнёс Филипп.
На лицах близнецов появилось одинаковое выражение печали. Дом пронзил чистый и глубокий звук гонга, приглашающий обитателей Гриффин-холла к вечерней трапезе.
– Фу, – Оливия вдруг с отвращением скомкала фунтик с остатками орехов. – Я и забыла, что терпеть не могу засахаренный миндаль.
Глава девятая, в которой обнаруживается пропажа револьвера
На следующий день завтрак в Гриффин-холле явно не задался. У близнецов был такой замученный вид, будто бы они прободрствовали всю ночь напролёт.
Это, кстати, было недалёко от истины, так как Филипп и Оливия почти что не сомкнули глаз, до самого рассвета обсуждая кандидатуры подозреваемых и восстанавливая в хронологическом порядке события, произошедшие в мастерской Крэббса. На протяжении ночи близнецы не раз спорили до хрипоты, отстаивая каждый свою точку зрения, а однажды Оливия даже швырнула в брата подушкой и обозвала троглодитом.
Грейс тоже не выспалась, всю ночь проведя у кроватки Полли. Малышка страдала от желудочных колик, и её громкий протестующий крик измотал молодую мать. Глаза Грейс запали, под ними залегли тёмные тени, губы были искусаны и горестно сжаты. Она с жадностью поедала яйца с беконом, ни с кем не вступая в разговор и ни на кого не глядя. Румяный и свежий Майкл, казалось, не имел вовсе никакого отношения к этой уставшей женщине с неряшливой причёской и тусклым цветом лица.
Себастьян Крэббс тоже был немногословен. Почти всю ночь он провёл за письменным столом, готовя к публикации один из давних рассказов, который уже и не надеялся пристроить в журнал Фуллема. Сейчас, допивая третью чашку крепкого кофе, он постепенно приходил в себя, лелея призрачную надежду на успех. В этот раз из редакции пришло почти любезное письмо, в которое даже была вложена новенькая хрустящая банкнота в качестве аванса. Немного, конечно, но зато он сможет заплатить за четыре недели проживания в недорогом пансионе, когда покинет Гриффин-холл. Поисками алмаза Себастьян заниматься не собирался, потому как в равной степени не верил ни в отцовскую щедрость, ни в собственную проницательность. Картина, полученная от Матиаса Крэббса, показалась ему безвкусной и отталкивающей, и изучать её в надежде разгадать местоположение тайника желания не вызывала.
