– Я не делала этого! Я не убивала Майкла, жизнью клянусь, Филипп, не убивала! Ради Полли, прошу, помоги мне!
Смотреть, как Грейс буквально заталкивают в машину, как она пытается докричаться до них и колотится в стекло, было невыносимо, но близнецы оставались на крыльце до самого конца, а, когда машина медленно попятилась к выездной аллее и лицо кузины оказалось напротив, Филипп уверенно кивнул ей, и только тогда она успокоилась и прекратила биться, как бабочка в сачке.
Глава вторая, в которой инспектор изымает у тётушки Розмари её капли, а Вивиан терзают муки совести
Ни Оливия, ни Филипп к ланчу не спустились. Матиасу Крэббсу поднос с чашкой чая и сэндвичем в его комнату принёс Симмонс, рассудивший, что хозяину в такой трудный час ни к чему знать о неурядицах с кухонной прислугой и видеть их заплаканные лица.
Горничные Эмма и Дорис пребывали далеко не в лучшем состоянии. Сцена, как увозили Грейс Хоггарт, которую они наблюдали, спрятавшись в столовой, поразила и напугала их. Глупые девчонки до того разволновались, что всё валилось у них из трясущихся рук, и миссис Уоттс, посовещавшись с дворецким, решила, что не стоит пускать их наверх.
Кухарка до сих пор не пришла в себя, а её помощница, заперевшаяся в своей комнатушке, не подавала признаков жизни и на стук не открывала. Отчаявшись выманить упрямую девчонку наружу, экономка в сердцах выкрикнула, чтобы та собирала вещи и не ждала ни платы за текущую неделю, ни рекомендаций. В ответ на это послышались жалобные всхлипывания и причитания, но дверь так и не открылась.
Единственный из младшей прислуги, кто сохранил присутствие духа, был лакей Энглби. Он беспрекословно брался за любое порученное ему дело и по возможности старался облегчить участь растерянных событиями в Гриффин-холле горничных.
Из-за всей этой неразберихи ланч подавали холодным. Вивиан и тётушка Розмари, сидевшие в столовой вдвоём, вынужденно примирились с компанией друг друга, но дальше ледяной вежливости дело не шло – ни одна не могла забыть недавнего скандала, и ни та, ни другая не собиралась прощать обиды, нанесённой в присутствии полицейского.
– Что это, Энглби? – тётушка Розмари с подозрением уставилась на консервированный язык – тёмно-розовые кусочки подрагивали в обрамлении мутноватого желе, начинавшего растекаться по серебряному блюду неаппетитной лужей. – Я это есть не буду. Унесите немедленно, этим утром нам достаточно потрясений.
Энглби понимающе кивнул и вынес язык из столовой по широкой дуге, держа блюдо как можно дальше от собственного носа и с сомнением поглядывая на его неаппетитное содержимое.
Вивиан принялась нарезать в тарелке консервированный мясной рулет, демонстративно оставив без внимания недовольство тётушки Розмари. Пожилая леди дождалась, когда девушка прожевала несколько кусочков, и, намазывая хлеб кроличьим паштетом, мрачно сообщила:
– И всё-таки, что бы ни утверждал инспектор, я никогда не поверю, что несчастная Грейс могла выстрелить в Майкла Хоггарта. Девочка получила отличное воспитание, её отец был исключительно достойным человеком, и подобный ужас, я уверена, просто не пришёл бы ей в голову.
– А кто же тогда, по-вашему, мог это сделать? – тут же вскинулась Вивиан, принимая тётушкин выпад на свой счёт.
– Откуда мне знать? – пожала плечами Розмари Сатклифф. – Это же не я по ночам приглашаю в Гриффин-холл посторонних мужчин. Возможно, в Америке такое поведение для девушки не считается чем-то предосудительным, но вот у нас, в Британии, по-прежнему…
– Вы опять?! – Вивиан, чьи нервы были на пределе, подскочила на стуле. – Да сколько же можно объяснять – не было никакого постороннего мужчины в доме! Незнакомец – плод вашей бурной фантазии. И мне показалось, или вы только что обвинили меня в сговоре с убийцей?!
Она заметила, как лакей от этих её слов вздрогнул и быстро отвернулся, сделав вид, что не слушает.
– Ну, Вивиан, ты ещё очень молода и могла не знать, что он убийца, – снисходительно возразила ей тётушка Розмари. – Юные девушки так неопытны и неблагоразумны. Они представляют собой отличную мишень для проходимцев различного толка. Как правило, такие связи приводят к немалым разочарованиям, – и она внимательно взглянула на девушку, отметив про себя её замешательство.
– Но разве не бывает так, чтобы жена убила мужа? – Вивиан попыталась отвлечь тётушку, проявившую такую неожиданную проницательность, от своей персоны.
– Бывает! Конечно, бывает! Само собой, – с жаром согласилась та, будто речь шла о традиционном и вполне заурядном событии. – В деревушке, где я живу, лет пять назад булочника убила собственная жена. Зарубила топором, а потом разрезала на куски и закопала в разных частях сада, – тут тётушка осуждающе поджала тонкие губы, как если бы такой способ убийства казался ей не слишком пристойным.
– Какой кошмар! – искренне ужаснулась Вивиан, внезапно почувствовав дурноту и отодвигая от себя мясной рулет, омерзительно пахнувший застывшим жиром.
– Кошмар и есть! – закивала тётушка Розмари. – Нам тогда три дня пришлось питаться чёрствыми булочками, пока племянник бедняги Причарда не приехал и не взялся за дело. Только представьте, три дня подряд есть хлебный пудинг. И это при том, что я его терпеть не могу, – и пожилая леди закатила глаза, показывая всю силу своего отвращения.
У Вивиан закружилась голова. Эксцентричная сестра дедушки Матиаса начинала действовать ей на нервы, и она уже пожалела, что решилась спуститься в столовую. Чувствуя настоятельное желание выйти из дома, оказаться снаружи и вдохнуть свежий воздух, девушка пробормотала извинения и, не дожидаясь помощи Энглби, резко выдвинула стул и торопливо направилась к выходу. У самых дверей она вскрикнула от неожиданности – на пороге стоял Себастьян Крэббс, и она даже не сразу узнала его, таким он выглядел бледным и измученным.
***
После того, как кузину Грейс забрали в полицейский участок, а заботы о малышке Полли приняла на себя миссис Уоттс, жизнь в Гриффин-холле замерла, будто механизм остановившихся часов. Все ждали возвращения инспектора Оливера и последующих за этим допросов, но на самом деле каждый испытывал глубочайшее облегчение. Преступник был найден, угроза миновала и со временем, пережив с божьей помощью скандал, можно будет вернуться к обычной жизни.
Тётушка Розмари уже предвкушала поездку в Лондон, к одному знакомому ювелиру для оценки и продажи своего алмаза, и все дальнейшие события представлялись ей как череда упоительных, волшебных преобразований. В мечтах её крошечный коттедж сиял свежим ремонтом, в миниатюрном садике возился хмурый неразговорчивый садовник (бог знает, почему все сто́ящие садовники всегда так мрачны и немногословны), и по утрам её будила чашкой свежезаваренного чая чудесная вышколенная горничная в белоснежной наколке и без всяких новомодных глупостей вроде перманента на голове.
Матиас Крэббс, набравшись терпения, ждал, когда всё вернётся на круги своя. Покой, которым он окружил себя и в котором нуждался, был для него слаще всяких сокровищ, и никакая цена, уплаченная за него, не казалась слишком высокой.
