– К сожалению, милая, мистеру Эштону тоже необходимо присутствовать. Инспектор особо это подчёркивал. И мне так жаль, что ты оказалась впутана во всё это, так жаль… Генри бы мне этого не простил, – Матиас с сожалением покачал головой, ласково на неё глядя, и Вивиан искренне тронула неприкрытая любовь в его глазах.
От Оливии не укрылись эти нежные взгляды, но заострять на них внимание она не стала. После завтрака ей предстояла важная поездка в Лондон, о которой, как она надеялась, никто не узнает. Ускользнуть из столовой ей предстояло уже через несколько минут.
Пока тётушка Розмари злопыхательствовала о полицейском произволе, а дядя Себастьян, бывший с самого утра не в духе, спорил с ней, Оливия следила за минутной стрелкой больших напольных часов, в которых, как они с Филиппом верили в детстве, прятался Симмонс по ночам. Почему-то в далёком прошлом дворецкий представлялся близнецам скорее духом Гриффин-холла, чем настоящим человеком из плоти и крови. Было невозможно представить, как он снимает форменную одежду и ложится в обычную постель, натянув тёплый колпак и поставив на коврик мягкие ночные туфли.
«Ток-цок, ток-цок», – маятник часов звонко отсчитывал мгновения и приближал вечер. Ну и кашу я заварила, подумала Оливия и нервно зевнула. Минутная стрелка подошла к установленному пределу, и девушка отодвинула столовые приборы.
– Прошу прощения, – сказала она слабым голосом. – У меня почему-то ужасно разболелась голова. Думаю, мне необходимо прилечь.
Филипп попытался её проводить, но она запротестовала и покинула столовую, прижимая правую руку к виску. Когда Энглби закрыл за ней двери, Матиас Крэббс не удержался от шпильки:
– Никакой стойкости у современных женщин. Сплошные недомогания. Хотел бы я знать, как это поколение собирается пережить ещё одну войну.
– О чём ты, Матиас? Никакой войны больше не будет, – тётушка Розмари нахмурила редкие брови. – Зачем ты говоришь такие неприятные вещи? Да ещё за завтраком.
– Ха! – запрокинув голову, выразил он своё отношение к словам сестры. – Конечно же, будет! Просто за сплетнями и бесконечным чаем ты не желаешь обратить внимание на очевидное.
– Вы считаете, что предыдущей недостаточно? – подал вдруг голос Себастьян, который обычно за столом молчал и в разговоры с отцом старался не вступать. – У Британии сейчас нет возможности полноценно участвовать в боевых действиях. Да и мировое сообщество не допустит повторения того, что уже было. Смею думать, мир после Великой войны сделал необходимые выводы.
– Типичные доводы слюнтяев. Они, как страусы, которые прячут голову в песок. Из-за таких недотёп империя и погружается на дно, превращается в Атлантиду.
Шумно отодвинув стул, Матиас встал и направился к выходу, а тётушка Розмари, пытаясь сгладить резкость брата, преувеличенно бодрым тоном попросила:
– Себастьян, передайте мне, пожалуйста, джем из жимолости. И вам не кажется, что булочки у миссис Гилмор сегодня не удались?
***
Отправившись после завтрака к себе, Филипп почти сразу обнаружил записку от Оливии. Она была хитро свёрнута в трубочку и вложена в его портсигар.
«Филипп! Я уехала в Лондон, взяла машину. Прости, что не рассказала, но мне необходимо проверить важную версию, а ты бы меня не пустил одну, а вдвоём мы можем его спугнуть и ничего не добиться, а это очень важно и от этого зависит судьба Грейс. Не сердись! Со мной всё будет хорошо. Записку сожги. Остальным говори, что я у себя в комнате. P. S. Я проделала с ключом тот фокус, что ты мне показал. И сработало!»
Чертыхнувшись, Филипп обессиленно опустился на кровать. Сумасбродный поступок! Стоило заподозрить неладное, ещё когда она вернулась из полицейского участка. С таким же блеском в глазах Изабелла сообщала близнецам, что вечером они идут слушать музыку, и маленькие Филипп и Оливия уже знали, что впереди будет отвратительная сцена, и новый приступ, и визит врача, и в самой дешёвой комнате, которую они делили на троих, будет пахнуть лекарствами. Подспудная, неосознанная боязнь потерять сестру из-за того же, из-за чего они оба потеряли мать, грызла как жучок-древоточец, не отпуская и усиливаясь в те моменты, когда неосмотрительное безрассудство вторгалось в их размеренную жизнь.
А Оливия, не подозревая о горьких мыслях брата, гнала автомобиль на предельной скорости по направлению к Лондону. «Бартон-стрит, 24, Лондон, Паддингтон-Грин» – этот адрес, чётко выписанный на конверте с письмом, присланным Майклу, запомнить было несложно.
По её расчётам, прибыть туда она должна была к полудню. Сколько времени займёт беседа и повезёт ли ей вообще застать хозяина дома, было неизвестно, а ведь уже к чаю ей обязательно следовало быть в Гриффин-холле. До того, как начнётся эксперимент, у Оливии было ещё одно крайне важное дело.
Водителем она была отличным – не паниковала, хорошо держала скорость и умела быстро ориентироваться на дороге. К дому под номером 24 на Бартон-стрит девушка подъехала даже раньше, чем намеревалась. У крыльца играли чумазые дети, из раскрытых настежь окон первого этажа доносились чьи-то то ли возмущённые, то ли, наоборот, одобрительные выкрики. Внезапно прямо возле её ног возникла лужа, и Оливия отшатнулась, понимая, что кто-то из жителей верхних этажей просто-напросто выплеснул воду прямо в окно. Решительно вернувшись к машине, она заперла её, а потом, собравшись с духом, торопливо взошла по ступеням в вестибюль.
Тут было сумрачно и пахло нехитрой стряпнёй. Когда-то дом знавал лучшие времена – лестница сохранила резные перила, на некоторых дверях виднелись следы от шурупов, что удерживали таблички с именами. Теперь ориентиром при поиске жильцов были грубо приколоченные к филёнкам разномастные цифры.
Оливия застыла у подножия лестницы, вспомнив, что не знает номера квартиры мистера С. Дж. Бейли. Спрашивать было не у кого. Неуверенно она двинулась наверх, надеясь на удачу.
На площадке второго этажа вдруг хлопнула дверь, и на ступеньках показалась худенькая женщина с суровым лицом.
– Вы кто такая? – с ходу напустилась она на Оливию с характерным грубым выговором. – Мы тут ничего не покупаем и не продаём, мисс.
– Я ничего не предлагаю, – принялась оправдываться Оливия. – Мне нужен мистер Бейли, только я запамятовала номер его квартиры.
– Запамятовала, ха! – развеселилась вдруг женщина и очень внимательно и бесцеремонно осмотрела Оливию с ног до головы. Судя по всему, одежда девушки и весь её внешний вид не показались ей убедительными. – Запамятовала она, посмотрите-ка! Наверху он, как и прежде.
Девушке пришлось протискиваться мимо суровой женщины, так как та и не подумала посторониться, так и осталась стоять на ступеньках и её недобрые глаза по-кошачьи сверкали в сумраке вестибюля. Чувствуя спиной её сверлящий взгляд, Оливия поднималась всё выше и вскоре добралась до верхней площадки, где была только одна квартира с тонкой фанерной дверью, исписанной непристойностями.
Она приготовилась постучать, но тут дверь распахнулась и на пороге, спиной к Оливии, возник тщедушный вертлявый человечек в таком крупном кепи, что оно полностью скрывало его голову и делало похожим на гриб. Человечек с трудом перенёс через высокий порог два чемодана и чуть не столкнул Оливию со ступенек.
