В описании других мифов, например в гетевском «Фаусте», есть борьба, пусть она и не заканчивается конкретным разрешением конфликта, как в данном случае в мифе о равенстве мужчин и женщин.
В каждой из этих драм освобождение и женщины, и мужчины оказывается возможным только тогда, когда каждый из них достигает понимания нового мифа, присущего противоположному полу, что выливается в новые и весьма значимые психологические взаимоотношения. Они тогда оба вырываются за пределы своего прошлого существования, наполненного пустотой и одиночеством. Женщина и мужчина обретают свои истинные «Я» только тогда, когда достигают полного присутствия друг для друга. Они начинают чувствовать, что нуждаются друг в друге, причем не только физически, но и психологически, и духовно.
В эпоху Возрождения больша́я часть нашего западного мира перешла в протестантство, при этом богоматерь была достаточно решительно оттеснена на задний план; в архитектуре это нашло выражение в красивых, но достаточно безжизненных оформлениях церквей Новой Англии. Куда подевался католический культ деторождения Девы Марии с его теплотой и женственным началом в искусстве? Не нужно обладать блестящим умом, чтобы узреть в охоте на ведьм в Европе и Америке пятнадцатого и шестнадцатого веков неприкрытое наступление на положение женщин в этих странах. В этой связи основным выглядит соображение о том, что два главных принципа – рационализм и индивидуализм, на мифах о которых строится общество в современную эпоху, носят по большей части маскулинный характер и базируются на деятельности левого полушария головного мозга человека.
Достижения времени Великих географических открытий (пятнадцатого и шестнадцатого веков) были также связаны с деятельностью, которую мы воспринимаем как преимущественно мужскую. Мужчины прорывались вперед, открывая неизведанные вселенные, а женщины оставались дома как хранительницы очага. Промышленная революция привнесла в жизнь людей тяжелые и мощные машины, которые, опять же, требовали сильной мужской руки. Попытайтесь представить себе в те дни женщину, которая, будучи машинистом, ведет локомотив, которым так восхищался Гете, от Бата до Ливерпуля! Наше время отмечено процветанием капитализма с его фабриками и огромными механизмами, которыми управляли мужчины и – до недавнего времени – могли управлять только мужчины. Вся эта ситуация оставляла для женщин лишь второстепенные роли падчериц современности. Нам, несомненно, нужен был Ибсен, написавший в конце девятнадцатого века «Кукольный дом», в котором он показал, какое зло может быть причинено женской половине человечества.
Одной из основных причин, по которой Альфред Адлер ушел из той группы, которая собиралась каждую среду по вечерам дома у Фрейда на протяжении первого десятилетия нашего века, было то, что он сильно разошелся с последним в своих взглядах на женщин. Фрейд относился к женщинам со снисхождением и льстил им в викторианском духе. Он называл женщин «прекрасным полом», «нежными созданиями», и понятно, что, исходя из этого, он так никогда и не смог найти ответ на вопрос: чего хотят женщины? Напротив, Адлер много раз и множеством способов высказывался, что «цивилизация никогда не сможет достичь своей завершенности, пока одна половина человечества рассматривается как нечто неполноценное».
Следуя примеру Адлера, Отто Ранк также отдалился от группы близких сподвижников Фрейда, несмотря на то что Учитель очень гордился Ранком и его работами и даже ходили слухи, что Ранка готовили «унаследовать трон» Фрейда. Серьезнейшим образом разойдясь с широко распространившимся взглядом Фрейда на то, что все проблемы женщин происходят вследствие того, что он уничижительно называл «завистью к пенису», Ранк считал, что женщину мотивирует «эмоциональное и духовное… стремление к выражению своего истинного женского “Я” в мире, в котором господствуют мужчины и в котором для нее нет ни места, ни применения»
[223]. Ранк полагал, что окончательный результат психоаналитической работы с пациентом должен заключаться в том, что этот пациент становится способен самореализовываться в полной мере. Ранк использовал термин «самореализация» еще до того, как мы в Америке стали употреблять его. Он также подчеркнул важность понятия «спутанной идентичности» за двадцать лет до того, как Эрик Эриксон использовал этот термин. Он также считал, что сексизм – предубеждения против женщин – это «культурное заболевание».
Ранк прекрасно понял то сложное положение, в которое ставит женщин наша культура. В 1939 году он написал, что женщина…
…должна чувствовать себя в этом созданном мужчинами мире… как Алиса в Стране Чудес, чуждым и сбитым с толку существом, так как это мир, в создании которого она не принимала участия… Примерно так, как будто они говорят на двух разных языках, а потому эти два разных пола живут в двух мирах, связанных между собой примерно так, как метрополии со своими колониями – связи между ними достаточно прочны для того, чтобы поддерживать необходимый уровень кооперации между двумя независимыми субъектами, которые отделены друг от друга еще не нанесенными на карту морями
[224].
Чего не хватает нашей современной культуре, так это мифов и ритуалов, придающих значимость жизни женщины вне зависимости от того, что связывает ее с мужчиной, будь он ей отцом ли, братом ли, мужем ли. «Что могут сделать ритуалы, так это превратить необходимую и нудную рутину в нечто богатое, удовлетворяющее и наполненное смыслом», – так говорит нам Брюс Линкан в своем обсуждении инициации женщин в племенах навахо. Как мы уже говорили, ритуал – это миф, трансформированный в действие. Это все можно наблюдать на примере индейских племен. Их ритуалы выражают их же мифы в движениях тела. Миф порождает ритуалы, но и ритуалы порождают мифы. Роль женщины в ритуале инициации у навахо – вынашивать детей, выращивать урожай и обеспечивать пищей, которая поддерживает жизнедеятельность. И каждому такому акту соответствует свой миф, наделяющий его значимостью. «Считается, что каждый раз, когда какая-то женщина проходит обряд инициации, мир спасается от хаоса, так как основополагающая сила творчества обновляется в ее существе»
[225].
Ритуалы и мифы навахо придают смысл тому, что женщины делают день ото дня, и возвышают их над скукой, бессмысленностью и отчаянием. Среди навахо не распространены конъюнктурные уловки, направленные на сохранение мужской гегемонии, продолжает Брюс Линкан. Их мифы формируют ритуал жертвоприношения и прославления, в них обыгрываются смыслы и значения тех действий, которые женщина будет выполнять всю свою жизнь и которые иначе были бы гнетущей рутиной. Ритуалы этого рода демонстрируют, что миф навахо состоит в том, что женщины спасают мир от хаоса.
