Как выяснилось, давным-давно Керфи была завоёвана императором воинственной страны Ильден, расположенной на соседнем континенте. Страна вошла в состав Великой Ильденской Империи и пробыла в ней двести лет; однако в конце концов некоему великому некроманту по имени Берндетт удалось сплотить народ и сбросить пяту захватчиков. Вскоре Ильденская Империя и вовсе развалилась, и сейчас Ильден — скромная маленькая страна, тогда как Керфи — процветающее просвещённое государство, сила, с которой считаются… и немного опасаются. Внешняя политика королевы Айрес была довольно агрессивной, внутренняя — жёсткой, с опорой на армию и аристократию, чей список привилегий был серьёзно расширен. За последние годы королева провела множество экономических и военных реформ, и всё указывало на то, что страну готовят к войне. Видимо, завоевательной.
Урок прервало появление Герберта. Тот всё же соизволил постучаться, но вступил в комнату миг спустя, не дожидаясь ответа — и, бесцеремонно выставив Эльена за дверь, принялся учить Еву чертить руны. А именно — один раз продемонстрировал, как надо, после чего потребовал повторить.
Руны действительно требовалось вырисовывать кончиками пальцев, точно на сенсорном экране невидимого планшета. Левой рукой — в правой надлежало держать смычок. К счастью, сама по себе рунная цепочка не имела силы, только подкреплённая заклятием, произнесённым вслух; так что Ева могла тренироваться без опасения что-нибудь взорвать. Но поскольку некромант потребовал, чтобы тренировалась она при нём, и висел у неё над душой, пока девушка не выдала обе цепочки без ошибок и в более-менее удовлетворительном темпе…
В общем, когда Герберт милостиво оставил её в покое, Ева поняла, что за сегодняшний день по горло насытилась подготовкой к роли Избранной, и решила прогуляться, попутно предприняв попытку бегства. Так что теперь, озаряя себе дорогу смычком, она пробиралась по тёмному саду, меряя шагами ровную брусчатую дорогу, окружённую облетелыми деревьями, тянувшими к гостье тощие ветви и неприятно напоминавшими о скелетах. Дорога довольно круто спускалась к мосту через реку — и перегораживавшим его воротам. Которые, естественно, оказались заперты, как и врезанная в одну из створок небольшая дверь.
Глядя на тяжёлый засов, Ева заподозрила неладное. Осторожно коснулась его смычком, но никакими подозрительными чарами его не отбросило. Тогда Ева протянула к засову руку…
И услышала голос.
«Ко мне».
Он раздался прямо в её голове, зазвенев где-то в сознании колокольчиком из бархатистого льда. Голос, в котором без труда узнавался голос Герберта — подчиняясь которому, её ноги тут же развернулись и торопливо понесли свою владелицу обратно в обитель некроманта. Попытки сопротивляться приказу оказались тщетными: её тело будто сделалось шарнирной куклой, которую кто-то волочёт за ниточку. Вскоре Ева уже поднималась по той самой лестнице, по которой совсем недавно спускалась — и, войдя в библиотеку, беспомощно приблизилась к столу неподалёку от алтаря.
Герберт сидел там. В удобном мягком кресле, бесцеремонно закинув ноги на стол, с книгой в руках, закрывавшей его лицо. Он опустил её лишь тогда, когда Ева замерла напротив стола — чувствуя, как наконец ослабевают сковавшие её по рукам и ногам колдовские ниточки, проникшие под кожу, распоряжавшиеся её телом вместо неё.
— И куда это мы собрались? — вперившись в её глаза своими, сейчас ещё больше походившими на голубые льдинки, вкрадчиво осведомился некромант.
В ответ Ева невозмутимо и широко улыбнулась.
— Прогуляться.
Герберт всмотрелся в её улыбку. И, похоже, его немножко озадачило, что за этой улыбкой он не различил ни злости, ни раздражения.
Всё дело было в том, что Ева ни капли не рассчитывала на успех. Ибо чему-чему, а одному годы обучения её научили железно: на пути к одной-единственной удаче нужно перешагнуть через сотни неудач. Изо дня в день отрабатывать один и тот же не дающийся пассаж — часами, плавно переходящими в сутки, — чтобы однажды, порой лишь непосредственно перед зачётом или концертом, он всё же тебе дался — занятие не для тех, кто не готов к неудачам.
Чтобы в один прекрасный день побег всё-таки увенчался успехом, для начала она просто обязана была предпринять его провальную попытку. Показавшую очень многое.
— Ты всерьёз считаешь, что избегнешь предназначения, если сбежишь? — после долгого молчания спросил некромант пренебрежительно. — Что сможешь обойтись без меня?
— Попытаться стоило, — колко парировала Ева. — Ты же сходу определил меня в безнадёжные идиотки. Неужели моя глупость ещё может тебя удивить?
Судя по лицу Герберта, цитату из себя-любимого тот вспомнил.
— Любишь эксперименты, я вижу. Ну-ну, — мягко проговорил он. — Иди в свою комнату. В наказание не выйдешь оттуда, пока я не скажу. Это приказ.
Прежде, чем ноги понесли её прочь из библиотеки, Ева всё же успела отвесить некроманту поклон: со всей иронией, какую только можно было выразить в одном изящном, годами натренированном движении. И пристальность взгляда, которым проводили её поверх потрёпанного книжного корешка, её здорово повеселила.
Ничего, женишок, думала Ева, безмятежно возвращаясь в спальню: по приказу, полностью согласовывавшемуся с её намерениями. Мы ещё посмотрим, кто кого.
ГЛАВА 5
Infurianto
Infurianto — гневно (муз.)
Ночь она провела без сна, но и ничем толком не занимаясь. Магические экзерсисы и прочие события минувшего дня здорово её утомили, так что сознанию требовался отдых. Поэтому Ева просто легла на кровать — и, когда озарявшие комнату хрустальные свечи погасли сами собой, закрыла глаза, размышляя обо всём, о чём требовалось поразмыслить.
К тому моменту, как за окном посветлело, а голос Герберта велел ей спускаться в тренировочный зал, у неё появилось несколько идей по поводу того, как сопротивляться приказам некроманта, и ещё парочка — по поводу своего новообретённого Дара. Так что, отложив всё это до ночи, вполне довольная Ева отправилась на новый урок.
Тренировка была долгой, упорной и, надо признать, плодотворной. После тридцати-сорока попыток смычок перестал капризничать, когда Ева его призывала (вернее, она наконец поймала нужное состояние эмоций и мыслей), и некромант велел ей воплощать на практике вчерашнюю теорию.
Всё получилось не с первого раза. Одновременно проговаривать заклятие и выплетать пальцами руны — задачка не для дилетантов. Но потом Еву осенило, что это почти как двухголосные номера по сольфеджио: петь одну мелодию, одновременно играя на фортепиано другую. Координация и натренированные пальцы музыканта помогли, и хотя скорость оставляла желать лучшего, а пара неудачных попыток стоила залу трещины на стене и внушительной подпалины на потолке, в конце концов Ева удачно сотворила оба заклинания. Щит, накрывший её мерцающим пузырём, успешно отразил все заклятия Герберта, бессильно затанцевавшие в воздухе разноцветными искрами, и не пустил внутрь теневых монстров, очень старавшихся туда прорваться. Веселее всего оказалось комбинировать усыпляющие чары со смычком — удерживая врага в магических путах, можно было без труда его вырубить. Чудища под воздействием заклятия не засыпали, а рассыпались клочьями темноты, но суть упражнения от этого не менялась.
