Нет, венценосного сноба определённо надо проучить. Даже Франкенштейн не заслуживал от своего создателя того отношения, которое он в итоге получил. Она — тем более. И Герберт ей не создатель. Пусть Ева отдавала себе полный отчёт в том, что ею движут эмоции, и этот побег обязательно закончится возвращением в замок — не обязательно добровольным — отрицательный результат, как и в прошлый раз, тоже будет результатом. А в первую очередь ей хотелось преподать слащавому нарциссу один простой урок.
Тот, что всякое действие рождает противодействие.
Ну, может, ещё второй: что у неё, в отличие от его скелетов, душа и мозг несколько более присутствующие.
Накинув капюшон и поправив ремень сумки, перекинутой через плечо, Ева решительно двинулась по направлению к лесу, покачивавшему голые ветви на холодном ветру наступающей зимы.
Интересно, и чем нарцисс сейчас занят?..
* * *
— Мы выступим на Риджию, — поднеся к губам чашку из фарфора столь тонкого, что он напоминал лепесток лилии, произнесла королева. — Сразу после дня Жнеца Милосердного.
Присутствующие за длинным столом воззрились на неё. Все, кроме Гербеуэрта, бесстрастно смотревшего прямо перед собой: сложив руки на коленях, даже не притронувшись к прозрачному лазурному напитку, подрагивавшему в чашках, источая ароматный травянистый дымок.
Впрочем, помимо них с королевой за столом присутствовали всего двое. Её Величество Айрес любила попить фейр в узком семейном кругу — несмотря на то, что ей было прекрасно известно, какие чувства питали друг к другу все представители королевской семьи.
Вернее, особенно потому, что ей было прекрасно известно, какие чувства питали друг к другу все представители королевской семьи.
— Дорогая сестра, — сказал лиэр Кейлус, кузен и ровесник королевы, — ни в коем случае не хочу подвергать сомнению твой блестящий ум и превосходное политическое чутьё, но ты уверена в успехе этой затеи?
— Это безумие, — сказал лиэр Мѝракл, кузен и ровесник Гербеуэрта. — Риджия — кадавр с бочкой пороха, которого лучше не трогать. Сейчас, когда эльфы и люди примирились с дроу, тем более.
Королева, чуть улыбнувшись, коснулась чашки узкими, искусно подкрашенными губами. Сделав крохотный глоток, поверх неё оглядела собравшихся в гостиной, обволакивавшей визитёров изысканной роскошью алых шёлковых обоев, мягчайшего ковра, позолотой и изящными завитками, что украшали все предметы обстановки.
Из присутствующих лишь наследник престола не носил королевскую фамилию Тибель. Вместе с фамилией отца Гербеуэрту досталась светлоглазая златовласая порода Рейолей, тоже выделявшая его среди остальных. Кейлус Тибель щеголял локонами цвета тёмного дуба и вкрадчивым блеском глаз оттенка старой бронзы. Чистый лик Миракла Тибеля, взиравшего на мир ореховым взором самоубийственно отважного юнца, обрамляли каштановые кудри. Очи темновласой королевы были даже не карими — бурыми: такими становятся иногда засушенные цветы. И лишь Гербеуэрт унаследовал от матери, урождённой Тибель, тонкую кость и черты лица, но не окрас.
— Когда эльфы и люди примирились с дроу, — повторила королева. Казалось, она пробует каждое слово на вкус, пригубливает их, как только что пригубливала фейр. — Мирк, дорогой, в том-то и дело. — Располагающе улыбнувшись племяннику, она вновь поднесла чашку к губам. — Риджия была и будет для Керфи угрозой. Она пыталась завоевать нас до того, как мы стали частью Империи. Она пыталась завоевать нас после того, как мы поспособствовали тому, чтобы Империя развалилась. Когда дроу развязали войну, Риджии стало не до внешних сражений; но теперь, когда её народы наконец заключили мир… — королева печально качнула головой. — Можно было бы надеяться, что они не решат взяться за старое и тронуть нас. Но я полагаю, что в действительности это лишь вопрос времени — когда их воины снова пересекут горы и вторгнутся в Керфи.
Миракл лишь презрительно дёрнул уголком губ: в этом жесте отчётливо читалось, что в правдивости этого предлога её Величество может убеждать кого угодно, но не его.
— С дроу воевать непросто. С эльфами, впрочем, тоже, — задумчиво заметил лиэр Кейлус. — Особенно на их территории. Хотя не могу отрицать, что территории эти выглядят весьма заманчиво.
Кейлус Тибель всегда говорил так, словно в словах его кроется одному ему понятная шутка. Он часто улыбался — но это не делало его красивый лик ни привлекательным, ни дружелюбным. В этом году лиэр Кейлус отпраздновал сорокалетний юбилей; однако маги старятся медленнее обычных людей, и выглядел кузен королевы от силы на тридцать, немногим старше своих племянников. Если бы не окрас, его вполне можно было бы принять за родного брата Гербеуэрта. Они были очень похожи — и оба худы благородной аристократический худобой: той худобой, когда впалые щёки придают лицу пикантную загадочную усталость, но не вульгарную измождённость бедняка.
— Сейчас Риджия слаба, как никогда за последний век, — сказала королева. — На престолах трёх её королевств сидят дети. Эльфами правит наивный мальчишка, людьми — взбалмошная девчонка, Повелитель дроу тоже юн. И многие среди эльфов и людей далеко не в восторге от мира с дроу. Пускай они примирились, на деле между ними — пропасть. Память о трёхсотлетней вражде, которую не сотрёшь просто так.
— Но они объединятся против внешнего врага, — возразил Миракл.
Лиэр Кейлус улыбнулся. Эта улыбка гадюкой скользнула по его чувственным губам, и в ней читалось какое-то мечтательное предвкушение.
— Я слышал, на стороне дроу некая дева из иномирья, получившая невероятный силы магический дар, и наследник легендарного Ильхта Злобного. И оба они умны, как вороны, хладнокровны, как змеи, и коварны, как драконы. — Он двузубой вилочкой потянулся к блюду с фруктами, стоявшему посреди стола. — Они нашептывают советы на ушко Повелителю дроу, а тот напевает их правителю эльфов, любящему его как брата, и правительнице людей, уединяясь с ней для приятных бесед, что ведут от заката до рассвета.
— Как всегда превосходно осведомлён, — любезно откликнулась королева, пока Кейлус Тибель обмакивал крупную жёлтую ягоду в сладкий соус, белевший в хрустальной розетке подле его чашки. — До меня тоже дошли весьма любопытные слухи об этом.
— Если риджийские правители всё же соизволят прибыть в Керфи для знакомства и переговоров с тобой, мы сможем убедиться в их правдивости.
— Или в их лживости. — Королева сделала ещё глоток, и тонкие крылья её изящного носа дрогнули. — Народы Риджии просто не смогут выступить по-настоящему единым фронтом. А армия, в сердце которой кроется червоточина недоверия и раздора, не сумеет дать достойный отпор. Особенно если армия противника будет уверена, что боги на её стороне.
Миракл, усмехнувшись, провёл пальцем по краю своей чашки:
— Представить завоевательный поход актом защиты, не нападения? — произнёс он пренебрежительно. — Люди в это не поверят.
— Во всяком случае, далеко не все. И для сплочения нации этого определённо недостаточно — Лиэр Кейлус поглядел на кузину с самым искренним сочувствием. — Осмелюсь напомнить, дорогая сестра, что в народе зреет недовольство твоими… методами. Да ещё эти разговоры… о том, что наконец настал год двух лун, о пришествии некой девы, что свергнет тебя… Ох уж эта презренная чернь. — С губ его сорвался трагический, очень искренний вздох. — Кто бы ни выдал ей содержание семьсот тридцатого пророчества Лоурэн, он достоин долгой и мучительной смерти. Так подрывать власть нашей возлюбленной королевы!
