Это и правда было страшно.
Страшно в своей нечеловеческой, безжизненной, завораживающей красоте.
Крылья бесследно истаяли в воздухе одновременно с тем, как мягко, словно медленно гаснущая звезда, погасла сияющая белизна. Спустя пару мгновений после того, как Герберт наконец сомкнул губы, вымолвив последнее слово.
Открыв глаза, в топазной глуби которых ещё плескались белые блики, некромант неторопливо опустил голову. Встретил Евин взгляд, ставший почти зачарованным.
— Мёртвая Молитва, — сухо пояснил он, отвечая на незаданный вопрос. — Сильнейшее оружие любого из нас. Заставляет всех живых вокруг истлеть. Мощность, быстрота и радиус действия зависят от силы некроманта. Я… довольно силён, но на сотворение всё равно требуется время. — Нагнувшись, Герберт поднял с земли брошенный нож, изрезанный рунами по окровавленному серебру. Откинув полы плаща, вогнал его куда-то под куртку: должно быть, там в потайном кармане притаились ножны. — Спасибо, что прикрыла.
Ева, поколебавшись, оглянулась через плечо.
На усыпавшие лес скелеты в масках и чёрных одеждах: всё, что осталось от дюжины убийц, явившихся по душу Гербеуэрта тир Рейоля.
— Молитва, значит, — слабо проговорила она.
— Тебя что-то смущает?
— До этого момента я считала силу веры куда менее убийственной.
Герберт оставил высказывание без комментариев.
— Пойдём отсюда, — сказал он, прежде чем побрести к реке. Медленно, явно с трудом передвигая ноги.
На сей раз Ева не высказала ни слова против.
— Молодцы, детишки, — прошелестел над ухом одобрительный голосок Мэта. — Помнится, я как раз намедни заказывал кровавый триллер…
Ева молча плелась за некромантом к ручью, избегая смотреть на скелеты.
Просто поняла, что слишком устала для препирательств с демоноидной кляксой. Пусть даже успевших почти ей полюбиться.
* * *
Потревожить Герберта, окопавшегося в своём рабочем кабинете, Ева осмелилась только вечером.
По возвращении в замок некромант заявил, что стараниями убийц на сегодня ей уже обеспечили превосходный урок и отменную практику. После чего милостиво отпустил девушку на все четыре стороны: в пределах замка, разумеется. Так что день Ева провела в непривычном безделье — за просмотром анимешек на планшете, периодически любуясь рапирой, рукоять которой слегка мерцала на кровати рядом с ней.
Попутно вспоминая и осмысливая утреннее происшествие.
Забавно. Её теперь даже мечом протыкать бесполезно. Своеобразное бессмертие, которое было бы читерством (как любит говорить Динка), если б к нему не прилагалась нежизнь. Из которой, несмотря на некоторые преимущества, Ева всё же определённо предпочла бы убрать приставку «не».
Бессмертие в смерти…
Постучавшись в массивную дверь, путь к которой ей любезно указал Эльен, девушка, не дожидаясь ответа, робко заглянула внутрь.
— Можно?
Не требовалось дополнительных пояснений, чтобы понять: эта комната принадлежала покойному господину Рейолю. Стены обшивали тёмные деревянные панели, немногочисленная обстановка почти кричала о брутальной суровости того, кто её выбирал. Герберт сидел у окна, черневшего ночной тьмой, за огромным дубовым столом, на котором высились груды бумаг.
Вымачивая педантично сложенную хлопковую тряпицу в фарфоровой мисочке с неким голубым раствором, пока рядом ждали ножницы и бинты.
— Чего тебе? — завидев Еву, не слишком любезно вопросил нынешний хозяин кабинета. — Я немножко занят.
— Хотела попросить у тебя книгу, — не обращая внимания на тон, произнесла Ева. — Как освободишься, конечно.
Она лукавила. Ибо в действительности (как бы ей ни хотелось этого не признаваться) немного беспокоилась, как венценосный сноб себя чувствует после покушения. А поскольку тот уполз зализывать раны в одиночестве, узнать о его самочувствии можно было, лишь нарушив это самое одиночество.
Судя по синякам под глазами, перевязанным рукам и кровавой черте на почти белом лице — промытой, но не исцелённой, — самочувствие оставляло желать лучшего.
— Что за книгу?
— О той молитве, которую ты сегодня сотворил. Хочу узнать, как ты это сделал.
— Тебе такого всё равно не повторить, можешь не беспокоиться. — Отжав тряпицу, Герберт прижал её к рассечённой щеке. — Ашшш…
Некромант явно очень старался, но не сумел сдержать шипения, прорвавшегося сквозь зубы.
— Больно? — когда Герберт отнял примочку от раны, Ева, не выдержав, приблизилась. Решительно обогнув стол, отобрала у него тряпицу. — Дай я.
То ли от удивления, то ли ещё от чего, но тот не стал возражать. Лишь судорожно выдохнул, когда Ева осторожно, бережно промокнула порез: к счастью, ровный и не слишком глубокий.
— Долго её надо держать?
— Нет, — процедил Герберт. — Смачивать, слегка отжимать и коротко касаться.
— Хорошо.
Опустив тряпицу, Ева машинально подула на тонкую линию, багровевшую на неестественно бледной коже — и некромант резко повернул голову:
— Что ты делаешь?
— Если рану щиплет, от этого должно стать легче. — Под взглядом его расширенных глаз, чей цвет прекрасно оттенялся фиолетовым оттенком залёгших под ними теней, Ева спокойно макнула тряпицу обратно в миску. — Легче?
— Да, — после секундного колебания нехотя признал тот.
— Тогда не дёргайся.
На сей раз тот сидел смирно. И пока Ева аккуратно, как тампоном, обрабатывала рану, и пока в перерывах старательно на неё дула, радуясь, что в немёртвом состоянии голова от этого ни капельки не кружится.
— Мне сестра всегда так делала, когда я коленки разбивала, — зачем-то пояснила она, в очередной раз вымачивая тряпицу в целебном растворе. — А тебе что, никогда не…
Осознав, что лезет на запретную территорию, она запнулась. Торопливо отжав тряпицу, вновь коснулась ею щеки Герберта, устремившего отстранённый взгляд прямо перед собой.
— Госпоже и господину Рейоль не пристало лично обрабатывать раны сына, — неожиданно тихо произнёс он. — А слугам не пристало нянчиться с отпрысками великих домов, словно с собственными низкорожденными детишками. — Когда её пальцы замерли в мгновенной сочувствующей растерянности, некромант слегка отстранился. — Хватит. Будет тебе книга. Завтра.
— Спасибо. — Убедившись, что порез и вправду стал менее красным и более узким, её взгляд машинально скользнул по его замотанным ладоням. — А руки у тебя как? Тоже надо лечить?
— Это уж я как-нибудь сам.
— Не говори глупостей. — Отложив тряпицу, Ева сердито взяла его руку в свои. Резко дёрнула за конец бантика, которым завязывался бинт. — В конце концов, я твой зомби-слуга. Вот и служу, чем могу.
