Впрочем, интеллектуальные взаимоотношения внутри этой троицы были несравненно важнее личных. И Том, и Элен очень полагались на мнение Гарольда, чей интеллектуальный багаж, охватывающий идеи об обществе и эстетике, был гораздо богаче их собственного. По сути, вклад Тома в каноны абстрактного экспрессионизма сегодня часто недооценивают именно потому, что он в этом плане очень прислушивался к Гарольду. «Он каждый раз отдавал свою страницу [в ArtNews] Гарольду Розенбергу, — вспоминала Натали Эдгар, которая не только занималась живописью, но и писала статьи для этого журнала. — Гарольд был старшим товарищем, мощной личностью, командиром. А Том был стеснительным, не таким, как Гарольд или многие другие… Он все больше слушал»
[1439]. Вскоре эти трое четко распределили между собой роли, исходя из сильных сторон каждого. «Богатый, обходительный и высокообразованный, Гесс был своим как среди художников, так и в кругах коллекционеров, — пишет биограф Клема Гринберга Флоренс Рубенфельд. — Розенберг, умевший невероятно быстро думать, щеголял имиджем партизана»
[1440]. А что же Элен? По словам искусствоведа Джона Грюэна, Элен была бойцом. Он рассказывал:
…и она всегда знала, как защитить себя и других. Элен была намного моложе известных художников 1950-х годов, но в том, что касалось борьбы, провалов и достижений, она оставалась их ровней. Они принимали ее как свою не только потому, что считали ее рупором движения, но и потому, что она была потрясающим собеседником… Элен умела рассуждать с ораторской виртуозностью, недоступной большинству из ее окружения
[1441].
Их споры и беседы длились днями и ночами. Тома, Гарольда и Элен часто видели идущими, пошатываясь и спотыкаясь, домой на рассвете. Они продолжали что-то горячо обсуждать, хотя провели до этого за беседами и спорами весь вечер и ночь
[1442].
В свои 34 Элен считала — очевидно, ошибочно, — что ей доступно всё и сразу. Что она может заниматься живописью, писать статьи, иметь мужа-художника, вызывающего ее восхищение, а еще любовников, общение с которыми доставляло ей не только физическое, но и интеллектуальное удовольствие. Элен думала, что способна вести жизнь, которой когда-то жаждала ее мать. Мечты эти считались в предыдущем поколении настолько безумными, что Мари, только предположившую возможность подобного образа жизни, отправили в психиатрическую лечебницу. Но Элен осмелилась предположить: в новую эру, в которую выпало жить и работать ей, особенно в ее среде, общество уже вышло за рамки мелочной жестокости. Однако, к сожалению, не только любовь и щедрость являются вечными спутниками человеческого существования, переходящими из века в век, но и ревность и подозрительность. Когда влияние Элен в художественном мире выросло и окрепло, ей довелось столкнуться с проявлениями обоих этих чувств. Сначала шепотом, за спиной, а затем громко и открыто некоторые начали говорить о том, что Элен спит и с Томом, и с Гарольдом, чтобы проталкивать Билла. Точно так же она когда-то встречалась с Чарли Иганом ради персональной выставки мужа
[1443].
Как ни удивительно, прежде Элен критиковали за то, что она жила отдельно от мужа и хотела быть частью команды единомышленников, а не рабыней семейных уз. А теперь те же самые люди обвиняли женщину в том, что она настолько самоотверженно посвятила себя устройству творческой карьеры Билла, что даже была готова стать ради этого шлюхой. По словам недоброжелателей, все поступки Элен имели единственную цель — продвинуть мужа. И эта сюжетная линия весьма прочно вплелась в ткань истории абстрактного экспрессионизма. Художник Бэзил Кинг рассказывал, что некоторые «завидовали» Элен и обзывали ее «сукой» за то, что она якобы использовала свою власть в ArtNews для продвижения Билла. «Она и правда спала с Гессом. Это все знали, потому что об этом все говорили, — добавлял он, — но людей волновало совсем не это. Их бесило, что так она проталкивала [Билла]. Но я думаю, она действительно очень любила искусство мужа и его самого»
[1444].
Это совершенно верно, но Элен никогда не была рабыней — ни мужа, ни его творчества. У нее была своя жизнь, собственные друзья, интересы и искусство. «Элен делала для Билла очень много, но она ни в коем случае не была классической “женушкой”, — вспоминала Натали. — Их брак основывался на настоящих чувствах и начинался с больших надежд и ожиданий. Элен была амбициозной. Талантливая, обаятельная, красивая, с заразительным смехом и блестящим интеллектом, она доминировала в любой компании»
[1445]. Кроме того, Билл де Кунинг в любом случае не нуждался в том, чтобы Элен его продвигала. Когда они познакомились, он уже считался среди коллег-художников лидером. Его всегда не слишком интересовал коммерческий успех, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что он никогда особо не стремился выставляться. «Однако, — как утверждает художница Хедда Штерн, — это вовсе не значит, что интеллект и неистребимый энтузиазм Элен не способствовали ненароком его карьере. В этом нет никаких сомнений. Она была бесконечно ему предана»
[1446].
После того как Элен окончательно связалась с Томом и Гарольдом, жизнь ее стала еще более непредсказуемой и хаотичной. «Думаю, одна из моих ошибок состояла в том, что я интересовалась сразу всем», — призналась она однажды в интервью и пояснила:
Я действительно предпочла бы иметь на глазах шоры, как у Виллема, которого я считаю олицетворением сентенции Кьеркегора: «Чистота сердца — это стремление к единственной цели». Я была бы совсем не против хотеть только чего-то одного, но меня всегда интересовало очень многое. Однажды я разговорилась в Нью-Гемпшире со священником, который сказал: «Наверное, быть женатым на вас все равно что быть женатым на 20 женщинах». Я тогда еще подумала: интересно, это комплимент или нет?
[1447]
Преданность Элен Биллу была непоколебимой, чего нельзя сказать о ее внимании к нему. Постепенно ее освободившееся место в его жизни начали занимать другие женщины. За предыдущие семь лет и у нее, и у Билла случались связи на стороне, но их нетрадиционный союз сохранялся. Однако в 1952 г., отчасти потому, что жизнь Элен стала еще более разнообразной, а отчасти из-за появления в местном художественном сообществе множества пылких молодых женщин, де Кунингов все чаще видели в компании других партнеров. У Билла было так много подружек, что он установил на своем чердаке специальную систему звонков, чтобы знать, кто именно пришел. Женщины, вращавшиеся на этой сцене на протяжении многих лет, например Мэри Эбботт, отлично знали ситуацию Билла и были хорошо знакомы, а то и вовсе дружили, с его все более могущественной женой. Но молоденькие девушки, которые начали заполнять «Кедровый бар» уже после выставки на Девятой улице, либо не были осведомлены о роли Элен в жизни Билла, либо ошибочно полагали, что способны изменить эту ситуацию.
