Была среди них одна девушка примерно 25 лет, которая выросла на военных базах и сразу после войны вместе со своей сестрой-близняшкой приехала в Нью-Йорк учиться в Лиге студентов-художников Нью-Йорка. Сёстры Джоан и Нэнси Уорд появились в «Кедровом баре» в 1952 г. К этому времени они работали художницами по рекламе и были готовы к приключениям
[1448]. Миниатюрные и чувственные, сёстры произвели в баре настоящий фурор. «На них, как на всех идентичных близнецов, было так странно смотреть», — вспоминает Джон Грюэн
[1449]. Франц Клайн претендовал на Нэнси, а Джоан Уорд, в свою очередь, стала добиваться внимания его лучшего друга Билла. А тот и не сопротивлялся. Джоан была простой и приятной в общении, смышленой, но не слишком интеллектуальной. Эта шумная девушка из маленького городка годилась Биллу в дочери, и связь с ней льстила его мужскому эго. Но с точки зрения некоторых друзей выглядели они вместе довольно курьезно. Ведь по типу телосложения и цветовой гамме Джоан удивительно напоминала Элен
[1450]. Создавалось впечатление, будто Билл нашел дублершу на роль своей своенравной жены. И вот Джоан, как многие дублеры, вознамерилась во что бы то ни стало отвоевать ведущую роль в жизни Билла.
Осенью 1952 г. в жизнь Нью-Йоркской школы впервые со времен окончания войны вторглась политика. Одри Гесс, жена Тома, занимала тогда видное положение в демократической партии Нью-Йорка. Они вместе с Лео Кастелли попросили художников из «Клуба» нарисовать агитационные плакаты для кандидата в президенты от демократов Эдлая Стивенсона II
[1451]. Уговаривать никого особо не пришлось. Губернатора Иллинойса Стивенсона один писатель назвал фаворитом «нового поколения интеллектуалов, обязанного своим появлением Закону о льготах демобилизованным»
[1452]. Этот политик схлестнулся с паникерами-антикоммунистами. В эру, когда большинство американцев мечтали вырыть ров поглубже и отгородиться от остального мира, он был истинным интернационалистом. Стивенсон решительно отверг новое слово в политической борьбе — телерекламу. Он заявил, что не желает, чтобы его кандидатуру «продавали, как какие-то сухие завтраки»
[1453].
Однако, несмотря на передовые взгляды в некоторых вопросах, Стивенсон был откровенным сексистом. Так, выступая перед выпускным классом частного женского колледжа Смит, он заявил, что роль женщины в политике — это функции жены и матери. Кандидат в президенты сказал: «Женщины, особенно образованные, имеют уникальную возможность влиять на нас, мужчин и мальчиков»
[1454]. Впрочем, несмотря на подобные убеждения, его везде окружали поклонницы. Он славился своими любовными похождениями в те далекие времена, когда это еще работало на пользу политика, воспринимаясь как символ его мужественности. (Особенно слухи о романах политика помогли, когда консерваторы попытались очернить его, объявив геем
[1455].)
Противником Стивенсона от республиканцев был генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, центрист, герой Второй мировой войны и главнокомандующий силами НАТО. Айк, как его все называли, презирал Маккарти, но не мог признать этого открыто, так как республиканскую партию разрывала межфракционная борьба. Чтобы успокоить рядовых республиканцев, Айку пришлось принять в качестве кандидата в вице-президенты фаворита Маккарти — Ричарда Никсона
[1456]. В представлении художников и литераторов, завсегдатаев «Клуба», Эйзенхауэр с Никсоном были олицетворением травли интеллектуалов и прогрессивных людей под эгидой борьбы с «красной угрозой», корпоративизма, грубого провинциализма и милитаризма. Стивенсон же, по их мнению, был единственной надеждой Америки. Поэтому они с энтузиазмом включились в избирательную кампанию в поддержку этого кандидата.
«Не припоминаю другого случая, чтобы кто-то из писателей, или художников, или я сама… был когда-либо так увлечен политической кампанией», — писала поэтесса Барбара Гест, которая незадолго до этого приехала в Нью-Йорк и стала единственной женщиной среди первых поэтов Нью-Йоркской школы. Своим родным, оставшимся в Калифорнии, она рассказывала: «Было чрезвычайно забавно видеть, как большинство художников, которые никогда раньше не участвовали в выборах, проходили тесты на грамотность, необходимые в этом штате для первого голосования!»
[1457] Впоследствии, уже опустив бюллетень в ящик, Грейс признавалась в своем дневнике: «Я никогда прежде не участвовала в выборах и испытываю почти суеверный страх». Грейс, как и многие ее коллеги, боялась, что если Стивенсон проиграет, то следующие четыре года будут «мрачными и бесперспективными» для нее и других художников и поэтов
[1458]. И вскоре Грейс предстояло узнать на практике, насколько верно ее предчувствие. Американцы проголосовали за стабильность. Айк победил с большим перевесом, после чего Джо Маккарти инициировал двухлетнюю антикоммунистическую «охоту на ведьм». Эта кампания, осуществлявшаяся с маниакальной страстью, приобрела такой размах, что испугала даже прежних сторонников Маккарти
[1459].
