Дом был огромным и казался еще больше из-за того, что в нем, по словам Луца, не было «и намека на мебель». Зато присутствовали проблемы с водопроводом и канализацией. Луц рассказывал: «Вечно не хватало воды, чтобы принять ванну на втором этаже. Ее было достаточно только для того, чтобы смывать в туалете… но с таким количеством людей в доме унитаз на верхнем этаже никогда нормально не смывал»
[2013]. (Проблему «туалетной перенаселенности» делала менее острой уборная во дворе.) Впрочем, скверная водопроводная система показалась всем полной ерундой по сравнению с огромным потенциалом их нового жилища. В остальном дом был идеальным. И соседи приступили к шутливому распределению ролей, чтобы навести порядок в их новой совместной жизни. Луц согласился готовить еду, а Элен предложила делать салаты. Билл сказал, что будет мыть посуду, а Франц вызвался наблюдать, как де Кунинг будет «пахать» у раковины
[2014]. Затем Элен, Луц и Франц застолбили себе под мастерские три комнаты на первом этаже, а Билл выбрал для работы гараж
[2015]. В результате свободными остались гостиная, столовая, кухня, пять спален и чердак. Был брошен клич о благотворительном сборе мебели
[2016]. «Казалось, каждый одолжил им какую-нибудь мелочь, — писал Фрэнк Ларри. — А Билл страшно радовался, что я помог ему все это таскать. Он убежден: чтобы переставлять мебель и чувствовать себя при этом счастливым, необходим особый темперамент»
[2017].
Получившийся набор мебели больше подошел бы для театральных декораций, нежели для нормального жизненного пространства. Луц рассказывал: «Это была дикая смесь лучшего с худшим. Например, на стене у нас висели шикарные серебряные бра, а сидеть приходилось на складных садовых стульях». У пожертвованного кем-то обеденного стола были отпилены ножки, чтобы за ним могли есть дети. «В целом это был полноценный стол, раздвижной, со всем необходимым, — вспоминал Луц, — и его можно было здорово обыграть в интерьере». Но взрослому человеку сидеть за таким столом было страшно неудобно. Однако, как и скверная сантехника, странный стол совсем не мешал им получать огромное удовольствие от нового жилища. «Иногда на ужин собиралось человек пятнадцать, — говорил Луц и добавлял: — Еда была еще та»
[2018].
Когда дом обрел форму, компания решила, что обои совершенно не подходят к его эклектичной обстановке. Новоселы оклеили стены миллиметровой бумагой, которую Филипп Павия раздобыл в Нью-Йорке
[2019]. Для развлечения один из друзей одолжил им телевизор, который показывал единственный канал, транслировавший в основном фильмы с Чарли Чаплином. И художники, как дети, вопили от восторга, смотря эти киноленты. Ведь им нравились не только комедии, но и то, как фигуры актеров из-за плохого сигнала причудливо вытягивались в абстрактные формы
[2020]. В результате всей этой кипучей хозяйственной деятельности к моменту, когда мать Билла сошла с корабля, привезшего ее из Нидерландов в Нью-Джерси, дом был полностью, хоть и весьма необычно, оборудован и ждал приезда гостьи
[2021].
Маленькая кругленькая женщина с белыми волосами и прозрачными голубыми глазами подошла к группе незнакомцев, собравшихся, чтобы встретить ее в Хобокене. Одним из них был ее совсем взрослый сын. «В ней роста всего метра полтора, но мне мерещится, будто все три», — прошептал Билл Элен и ее сестре Мэгги, которая организовала вечеринку в честь прибытия гостьи
[2022]. И это было довольно трудно понять. Ома казалась людям воплощением материнской любви. Поскольку она говорила только по-голландски, мало кто, кроме Билла, знал ее истинное лицо. «Все думали, что она замечательная», — сказал Йоп Сандерс
[2023]. Но Элен много раз слышала от мужа рассказы о насилии и пренебрежении со стороны этой, казалось бы, безобидной женщины. Она знала: за прошедшие годы неприязнь к матери внутри Виллема только копилась. Поэтому Элен была полностью готова к тому, что со временем эта бомба все-таки взорвется. Но пока спасительным буфером между неуравновешенной матерью и обиженным сыном выступали их друзья. Луц говорил с Омой по-немецки и на голландском языке, который он немного выучил во время войны. А Франц вообще изобрел новый язык, прославившийся как Kline Dutch, то есть «немецкий Клайна». Например, он говорил: Passen die budder, please… Wansen ein bier?
[2024] Все его попытки общения встречались присутствовавшими с невероятным восторгом. Шутку оценила даже Ома.
Мать Виллема вообще быстро нашла свое место в этом эксцентричном домохозяйстве, разделив с Луцем обязанности по приготовлению пищи. Помимо этого, она просыпалась каждый день в шесть утра, чтобы почистить щеткой лестницу
[2025]. Это, кстати, и стало причиной одной из ее первых ссор с Биллом. «Миссис де Кунинг захотела одну вещь — щетку для мытья лестницы, — вспоминает Пат Пасслоф. — А Билл недвусмысленно дал матери понять, что она ее не получит»
[2026]. Ома победила. Но после ее победы ссоры не прекратились. Брат Элен Конрад рассказывал, что однажды Ома швырнула в голову Билла полную чашку кофе
[2027]. Но семейные драмы отнюдь не пугали обитателей «Красного дома». Напротив, с их точки зрения, эти ссоры делали их обиталище более похожим на родной дом. Йоп как-то сказал о матери Билла: «В некотором смысле она прекрасно вписалась в нашу компанию»
[2028].
