Пэтси работала в новом книжном магазине в Ист-Хэмптоне — «Доме книги и музыки», которым управляли Дон и Кэрол Брайдеры
[2044]. Именно они обставили мебелью большую часть «Красного дома». Супруги очень подружилась с художниками, ставшими на лето их соседями
[2045]. Однажды на вечеринке у Оссорио Джоан и Альфонсо уговорили Брайдеров устроить на небольшой крытой автостоянке рядом с их магазином что-то вроде галереи и выставить там работы «летних эмигрантов»: Билла, Элен, Франца, Джоан, Ларри, Конрада Марка-Релли и других. Картины предлагались на продажу не больше чем за 300 долларов за штуку
[2046]. Позднее, 15 августа, там состоялась однодневная персональная выставка Ли, организованная не без помощи все той же Пэтси
[2047]. Это была, наверное, самая короткая выставка в наименьшем пространстве, но для Ли она стала важной вехой. Ведь ее работы впервые оказались на публике со времени катастрофического дебюта в галерее Бетти Парсонс три года назад. К тому же аудитория на этот раз почти исключительно состояла из коллег-художников. Здоровье Ли за последнее время сильно пошатнулось: из-за стресса начался язвенный колит, — но она много работала и расширяла круг друзей, которые все больше воспринимали ее как Ли Краснер, а не как миссис Джексон Поллок
[2048]. Иногда она даже чувствовала себя свободной.
Поскольку Ли занялась собственными делами, Джексон остался наедине с собой и проводил дни, мотаясь по окрестностям на своем «Форде». Однажды в июне Элен была одна в «Красном доме» и вдруг услышала снаружи грохот подъезжающего драндулета Поллока. Когда Джексон вошел, женщина сказала ему, что Билл с Францем ушли в книжный магазин Брайдеров отнести кое-какие товары, которые Дон и Кэрол хранили в их подвале. Поллок угостился бутылочкой пива и предложил Элен помочь отнести наверх какие-то книги. Боясь, что он что-нибудь непременно сломает, она вежливо отказалась. Может, гостя вывело из себя то, что хозяйка ему не доверяет. Или он решил выпустить пар, отыгравшись на жене своего извечного соперника. Или ему просто стало скучно. Какой бы ни была причина, Джексон вдруг вызвал Элен на то, что он назвал «спаррингом»
[2049]. Это была его последняя, и довольно идиотская, попытка ее соблазнить. «Я ненавидела Поллока, — рассказывала Мэри Эббот, которая тоже подверглась его нападению. — Его способ подружиться с тобой заключался в том, чтобы сбить тебя с ног и забраться на тебя сверху»
[2050]. Элен была свидетельницей той атаки и отметила, как легко Мэри скинула с себя Джексона. «Удивительно сильная девушка, она отлично постояла за себя», — вспоминала де Кунинг потом
[2051]. Но сама она не имела ни малейшего желания давать Поллоку шанс проверить ее силу в аналогичной ситуации. И Элен просто побежала от гостя прочь. «Меня потрясли его глаза, — рассказывала женщина. — Они были удивительно пустыми и полными решимости… как у быка, готового к нападению»
[2052]. Она продолжала:
Он, явно в подпитии, носился за мной по всему дому. И это было то еще представление, потому что лично я всегда считала: Джексона женщины вообще не интересуют… Ну вот, пока он преследовал меня, я умудрилась позвонить Биллу в книжный магазин Дона Брайдера… Билл и Франц приехали, схватили его и держали. А потом они дурачились… Затем вдруг Джексон оказался на полу со сломанной лодыжкой. Он страшно возмущался. Сказал, что раньше ни разу ничего не ломал
[2053].
Кэрол и Дон Брайдер, которые привезли Франца и Билла домой, погрузили Джексона, ругавшегося и корчившегося от боли, в свой универсал. Они отправились в больницу Ист-Хэмптона
[2054]. Там Поллок начал оскорблять ни в чем не повинную дежурную медсестру, ругаясь отборным матом. Везти загипсованного Джексона домой выпало Филиппу Павии и Францу, но они так боялись реакции Ли, что оставили его у жившего по соседству с Поллоками Марка-Релли
[2055]. И правильно сделали. Когда Ли узнала о случившемся, ярости ее не было предела. Она металась по своему участку и неистовствовала. «Я знаю этих людей, они давно хотят убить его, они пытались убить его», — все повторяла Краснер, угрожая позвонить в полицию
[2056].
Джексон был обездвижен. Даже если бы он хотел работать, в ближайшем будущем танцы вокруг холста исключались. «Я тут наблюдал за мухами в мастерской, как они пытаются вырваться из паутины и это им никогда не удается, — признался он как-то Джеффри Поттеру. — Точно так же, как я, они всё лезут и лезут прямо к краю… а там их ждет смерть. Все, что мы знаем о смерти, — это гибель на Войне, а не умирание. А в умирании нет смерти, в нем есть только боль»
[2057]. Весь июнь и часть июля Джексон практически ничего не делал. Он курил сигареты, отпустил бороду. Из-за слишком большого количества пива и маленькой физической активности у него появился внушительный живот.
Ли же еще больше бесило то, что теперь Джексон даже не делал вид, будто пытается писать. Подливало масла в огонь и то, как именно муж оказался в столь плачевном состоянии. То, что это случилось у де Кунингов, было для нее просто невыносимым. «Мы знали: в присутствии Ли не должно прозвучать ни одного доброго слова о де Кунинге. Она все время старалась его принизить», — вспоминала подруга Ли Силь Даунс
[2058]. Сам Джексон никогда не критиковал Билла, но ему явно нравилась горячность, с которой это делала его жена. «В Ли замечательно то, что она ни от кого не приемлет никакого дерьма, даже от меня», — сказал он как-то Поттеру
[2059]. Ли была очень человеком сильным, особенно когда злилась. Но по ее телу, изможденному болезнью, Силь видела: постоянная борьба, непрекращающиеся финансовые проблемы и вечная неопределенность делали свое черное дело
[2060]. То, что Джексон всеми силами стремился убить себя, видели все вокруг. Но близкие друзья Ли были убеждены: смерть грозит именно их подруге.
