Джеймс, или Джимми, как его чаще называли, был уверен, что его вторым ребенком будет мальчик. Поэтому вписал в свидетельство о рождении от 12 февраля 1925 года имя Джон. Ошибка вскоре вскрылась, «автор» так никогда и не признал ее, но изменил имя на Джоан. И тут же начал игнорировать малышку
[819].
Мать Джоан тоже хотела мальчика, к тому же после родов она сильно заболела, и целых два года о детях заботился только персонал, нанятый отцом. Няни-медсестры следили за здоровьем девочек, повар и горничная кормили и одевали их, шофер возил Митчелл-младших по городу
[820].
В няни Джоан досталась невоздержанная на язык немка; она пугала малышку жесткостью и бесконечными ужасными историями
[821]. Когда родилась Джоан, Чикаго был городом Аль Капоне, американской гангстерской столицей. Заголовки газет регулярно сообщали о похищении детей из состоятельных семей
[822]. Маленькая Джоани, с трех лет носившая очки, благодаря своей «милой» няне очень хорошо знала об опасности, грозившей ей и ее сестре
[823]. (По словам Джоан, ее отца в черном капюшоне возили к Капоне лечить сифилис, хотя неясно, узнала она об этом позже или знала уже тогда, в детстве
[824].)
Когда мать Джоан достаточно оправилась, чтобы заботиться о детях (с помощью прислуги, конечно), между ней и дочками пролегла широкая пропасть. После болезни женщина частично оглохла, и чтобы слышать окружающих, ей приходилось пользоваться слуховой трубкой
[825]. «Я чувствовала, что она ужасно одинока, — рассказывала Джоан о маме. — Я это очень остро осознавала. Часто пыталась представить себе, как ужасно тихо должно быть внутри глухого человека. Вы бывали когда-нибудь на севере, где много снега? Это тишина, которую почти что слышишь»
[826]. Казалось, самым важным шумом в тихом существовании ее матери были какие-то безмолвные стихи…
Общение в семье взрослых и детей практически отсутствовало. Джоан вспоминала, что и сама она никогда не разговаривала, как разговаривает ребенок, а иногда чувствовала, что ее рот вообще не работает. И даже если кто-то осмеливался что-то произнести, сразу же слышался чей-нибудь умоляющий шепот: «Замолчи».
Знаменитый дед, появляясь в их квартире по воскресеньям, тоже никогда не разговаривал с внучками. «Думаю, он был очень стеснительным, — рассказывала Джоан. — Он мне нравился. Я тоже с ним не разговаривала»
[827]. Из-за всеобщего молчания Джоан начала самовыражаться двумя доступными способами: письменно и через творчество. Первое из этих занятий было связано с мамой, второе — с отцом.
В круг профессионального общения Мэрион Штробель входили самые известные поэты и писатели того времени. «Поэты самого разного типа и писатели, приехавшие в США из Европы или откуда-то еще. К мисс Штробель все ходили», — рассказывала подруга Джоан — Зука
[828]. В уютной гостиной в квартире Митчеллов и за семейным обеденным столом можно было встретить Роберта Фроста, Карла Сэндберга, Эдну Сент-Винсент Миллей и Торнтона Уайлдера, который читал рассказы Джоан и ее сестре Салли
[829]. Писатели и поэты шутили (они, в отличие от родных, разговаривали!), и это удивительно освежало и вдохновляло девочку. Когда приходили гости, мрачные оттенки, в которые обычно бывали окрашены трапезы семейства Митчелл, куда-то исчезали. И вдохновленная Джоан пробовала свои силы в поэзии.
Последние красные ягоды качаются на ветвях терновника,
Последние красные листья опадают наземь.
Сквозь деревья и кусты
Беззвучно подступает мрак.
Эта строфа из стихотворения «Осень», опубликованного в журнале Poetry. Автор — десятилетняя Джоан
[830].
В том же году девочка увлеклась живописью. И взяла, по собственному определению, «“жестокую” высокую ноту». «Потом я никогда больше не пользовалась такими яркими цветами, — рассказывала она. — Тогда у меня все было красным и желтым»
[831].
Склонность к изобразительному искусству перешла к Джоан, скорее всего, от отца. Джимми Митчелл был художником-любителем, который, по словам Джоан, рисовал как Тулуз-Лотрек
[832]. Учитывая противоречивые и порой даже антагонистические взаимоотношения Джоан с отцом из-за ее интереса к живописи, вполне логично предположить, что родитель очень сильно жалел о невозможности посвятить себя профессии художника.
С одной стороны, именно отец познакомил Джоан с выдающимися чикагскими музеями — Джоан увидела первую большую выставку Ван Гога в США в Художественном институте, когда ей было одиннадцать; экспозицию привезли после показа в Музее современного искусства в Нью-Йорке
[833]. Джимми же водил Джоани в зоопарк писать акварелью животных, брал с собой на пленэр
[834].
