Но это еще не все. Разве в психологическом факторе при пении нет большой доли механической работы? Мы не можем отрицать, что в действии глазных нервов — схватывании и передаче музыкальных форм от бумаги к глазу и от него к мозгу — присутствуют много технических, если не автоматических действий; то же самое относится к ушным нервам. Психический механизм еще труднее, чем мышцы, поддается тренировке в зрелые годы, и для того, чтобы воспитать совершенного исполнителя, нужно с уверенностью начинать обучение психического фактора, как и тренировку мышц, задолго до развития голоса. Таким образом, это объясняет тот исторический факт, что величайшие оперные певцы неизменно начинали изучать музыку и петь на элементарном уровне в очень раннем возрасте и постоянно совершенствовали голос в надлежащее время после его мутации.
Предположим, однако, что ученику не так повезло. Годы идут; он теперь приближается к 20 годам, и его убежденность в том, что у него есть голос, продолжает расти, а замечание вроде «из него может что-то получиться» — всегда является очевидным намеком на профессиональное стремление. Наконец, судьба располагает начать занятия. Но ему уже двадцать пять лет. Является ли его возраст непреодолимым барьером? Я верю, что нет. Все же перед тем как дать окончательный ответ, я должен сейчас углубиться в некоторые детали, чтобы каждый, кто имел какой-либо опыт в этом вопросе, сразу согласился с тем, что принять решение в каждом конкретном случае намного легче, чем в общем и целом.
Но одно условие должно быть признано всеми. Наш кандидат должен от природы иметь хороший голос, музыкальный слух, интеллектуальные способности чуть выше средних и огромное желание. С учетом такого богатого начального капитала, он должен помнить, что в самых благоприятных условиях годы играют против него и он столкнется с большим количеством проблем, преодолевая жесткость мышц и хрящей, а также со многими техническими трудностями в работе ума. Тем не менее я не вижу причин, почему добросовестный кандидат не должен поощряться, чтобы начать развитие голоса даже сейчас, обоснованно надеясь найти занятость в профессии.
Но с каждым годом отсрочки дело становится более трудным, и, даже если вышеприведенные требования соблюдены, каждый момент будет сильно влиять на успехи и неудачи начинающего ученика, который приближается к тридцати годам, а именно: уровень музыкальной грамотности и особенно его навык читать с листа, попадая в ноты, соблюдая ритм и метр. Если ко мне придет ученик тридцатилетнего возраста с просьбой оценить его профессиональные перспективы, я должен сначала оценить его по тем самым меркам ученика двадцати пяти лет. Следующий вопрос будет касаться его знаний и опыта в основах пения. Если они удовлетворительны, то я не вижу причин, почему этот человек не сможет справиться. Разумеется, такие случаи в педагогической практике появляются не очень часто, тем не менее я знаю некоторых людей, кто хоть и не занимался развитием голоса на постоянной основе, но имел достаточный опыт пения в хоре и вокальных обществах. Основываясь на этом, я побуждал их серьезно заниматься пением, несмотря на то что им было тридцать лет. В результате двух-трех лет обучения они даже нашли работу, вполне высокооплачиваемую, чтобы покрыть их издержки и беспокойства.
Что будет в похожей ситуации, но с учеником на пять лет старше? Кандидат на профессиональную певческую карьеру в тридцать пять!.. Если у него от природы хороший голос, значительный опыт чтения вокальной музыки с листа, особенно если у соискателя бас или контральто и без значительных дефектов звукоизвлечения, таких как вошедшие в привычку неправильные движения мышц, я уверен, что можно добиться определенного успеха. Я расскажу об одном случае, который имеет некоторое отношение к этому вопросу: несколько лет назад ко мне пришел джентльмен, чтобы учиться вокальному искусству. У него был от природы хороший бас, очень хороший слух, значительный опыт в качестве певца-любителя. Когда ему было двадцать лет, он прошел четверть курса вокального обучения, но, когда он обратился ко мне, ему было уже сорок.
Я пытался отговорить его, так как не хотел брать на себя ответственность в виду его возраста, кроме того, его голос заметно дрожал и диапазон был очень маленьким, и он практически не мог спеть хотя бы на полтона выше, чем нота до на первой добавочной линейке над нотным станом в басовом ключе. Поскольку он очень настаивал и согласился взять на себя всю ответственность, я уступил и начал заниматься с ним. После двух-трех лет работы ему удалось полностью преодолеть дрожание голоса, увеличив свой диапазон на терцию выше до, и он даже не боялся иногда брать ноту фа. Художественная сторона его исполнения была не ниже среднего, но он по-прежнему много трудился как профессиональный певец, хотя, будучи деловым человеком, он точно в этом не нуждался.
Но предположим, что кандидат возрастом около тридцати пяти лет приходит к учителю пения со следующей историей: «Ну, сэр, я хочу брать уроки пения. Я никогда раньше не занимался музыкой, не знаю пот, но я лучше всех умею свистеть. Я никогда не пел много, но мои друзья всегда говорили мне, что у меня хороший голос и я должен был его развивать. Я довольно старый, но я могу заплатить». Может ли учитель сознательно поощрять его и взять его к себе учеником, исходя из обещания «могу заплатить»? Я искренне верю, что нет. Я должен сказать, что уже слишком поздно. Но, если он будет настаивать на том, чтобы брать уроки, я должен попытаться убедить его не ждать ничего, кроме чувства удовлетворения без какой-либо последующей материальной выгоды.
Это подводит нас к линии, которая отделяет профессионала от любителя. И теперь мы можем без какого-то иного деления, но только с целью развития голоса, задать вопрос: когда становится слишком поздно развивать голос? Или, более простыми словами: когда человек слишком стар, чтобы воздействовать на вокальные мышцы, обучая их петь? Ответ таков: этот момент в жизни достигается, когда мышцы начинают ощущать медленный, угасающий и разлагающий процесс старения. Конечно, невозможно зафиксировать цифру, которая отобразит эту важную остановку для каждого, поскольку некоторые люди в свои 45 старше, чем другие в шестьдесят. Я считаю, что, как правило, люди, чувствующие старение, не обладают большим энтузиазмом заниматься вокалом. Однако часто говорят с большой долей правоты, что «старый дурак — хуже других дураков».
Это напоминает мне об одном факте, который имеет забавное и почти прямое отношение к нашей теме. Вскоре после моего приезда в эту страну, некий дружески расположенный педагог — попробуйте назвать его другом, прочитав эти строки! — прислал ко мне одного из своих учеников, оказавшимся немецким джентльменом небольшого роста и очень преклонного возраста. С большим смущением он рассказал о причине своего визита: «Не смейтесь надо мной, сэр, я знаю, вы подумаете, что я старый дурак. Ну, я портной, всю жизнь был портным.
Мне удалось скопить немного денег. У меня нет детей, моя жена стара, и я не знаю, что с собой делать. Поэтому я купил пианино и подумал, что мог бы научиться играть на нем несколько мелодий. Старуха смеется надо мной, но я это сделаю. Господин N. занимался со мной почти три месяца, сейчас я знаю ноты и могу найти их на клавиатуре, если вы дадите мне достаточно времени. Мой учитель говорит, что у него больше нет на меня времени, но, мне кажется, это потому, что я доставляю ему много хлопот. Я не виню его, я всегда все осваивал медленно и теперь мне уже пятьдесят шесть лет». И он продолжал в таком же духе. Я не буду пытаться описывать свои чувства от перспективы обучения такого многообещающего ученика и попытки защититься от непомерно трудной задачи. Безуспешно. В итоге я согласился дать ему шесть уроков. Я не знаю, был ли у меня когда-либо среди большого числа добросовестных учеников тот, кто превзошел моего портного в энтузиазме, энергии и усилиях. Но занятия с ним были ужасно медленными и утомительными.
