Оскар Вулф
[38] проводил эксперимент абсолютно тихой ночью, прогуливаясь под деревьями. Результат был следующим: среди гласных звуков ah было слышно на расстоянии 360 шагов, о на расстоянии 350,1 — 340, а — 330, ее — 300, oi — 290, ои — 285, и (оо) на расстоянии 280 шагов. Из согласных h было слышно на расстоянии 12 шагов, b на 18, г — 41, к и t — 63,/— 76, s — 175, sh — 200, т и п вместе с гласным аа на расстоянии 180 шагов.
Эти эксперименты — недостаточно сильный аргумент в пользу согласных. Прежде всего, Гельмгольц рассматривает настолько большие расстояния, что, возможно, они и не пригодятся певцу, тем более на открытом воздухе. Во втором эксперименте условия не были благоприятными для самого Вульфа, поскольку деревья с их ветвями и листьями обрывали звук и особенно мешали силе перемещения согласных. Более того, Вульф, по-видимому, экспериментировал с согласными, отделенными от гласных и вокализации, за исключением т и п, которые нельзя услышать даже через стол без опоры на тон. Если эти эксперименты провести в большом зале и более совершенно, я уверен, что результаты покажут, что в любом зале, где можно было услышать все достоинства голоса, каждая согласная будет понятна, независимо от того, насколько далеко слушатель будет находиться от певца, только если последний будет произносить их четко и правильно.
II. НЕ ПРЕПЯТСТВУЕТ ЛИ СОВЕРШЕНСТВО СОГЛАСНЫХ ВОКАЛИЗАЦИИ?
Эта претензия основана на совершенно ложном предположении, что стихотворение, которое может быть положено на музыку, — не что иное, как передача идей. Музыка — это выражение эмоций, язык чувств. Стихотворение просто назидательного характера передает только абстрактные идеи и не может быть выражено средствами музыки. Если все же попытаться сделать это, оно превратится в фарс. Поскольку идея, возвышенная мысль, вызывает чувство в человеческом сердце, ее можно рассматривать как предмет музыкальный. Тем не менее я должен признать, что музыкальные формы, хоть и очень выразительные, недостаточно уникальны, чтобы передавать смыслы, не вводя в заблуждение. Например, музыкальная тема может очень выразительно передавать тоску, но она не заставит нас испытывать глубокое сочувствие потому, что мы не знаем, по чему она. Это может объяснить только язык. Поэтому понимание слов помогает и мелодии.
Называть песню просто лишь выразителем эмоций — большая ошибка. Это определение музыки вообще, в инструментальном исполнительстве. Песня — это, конечно, музыка, но и намного больше. Песня — это соединение двух великих искусств, музыки и поэзии. Каждое из них является неотъемлемой частью песни. Нужно усердно заниматься артикуляционными элементами стихотворения, потому что если пренебречь этой важной частью пения, если певец произносит согласные неправильно и неуклюже, то они, безусловно, помешают мелодии. Если, однако, он обращается с ними как надо, художественно, тогда они будут устными переводчиками чувств, заложенными в мелодии, и придадут звуку энергии и жизни. Этого невозможно добиться без упорного труда. Голос поддерживается согласными. Каждый певец, который занимается каждый день, обнаруживает, что голос приобретает новый толчок в развитии из-за того, что эта задача добавлена к практике вокализации. Совершенствование согласных поэтому означает вокальную элегантность.
О третьей претензии я скажу, что это ложное утверждение, ведь
III. ПУБЛИКА ТРЕБУЕТ ОТ ПЕВЦА ЧЕТКОГО ПРОИЗНОШЕНИЯ СЛОВ
Обычно развитое состояние музыкальной культуры непременно требует четкого произнесения слов. Об этом высказался Густав Энгель
[39]:
«Это правда, что четкое произношение часто игнорируется с тех пор, как так называемая техника и умение исполнять виртуозные пассажи в быстром темпе стали считаться самой важной частью пения. Гортань исключили из процесса артикуляции и рассматривают ее только как музыкальный инструмент. Но самая органичная задача в развитии голоса состоит в том, чтобы сохранить то, чем он отличается от всех музыкальных инструментов, — его связью с языком. В наши дни мы многого требуем от слов в музыке и от поэзии, которые составляют их основу, и мы не переносим оперу без хорошего драматического сюжета. Соразмерно этому мы требуем от певца все свое внимание обращать на соединение слова и звука. В наши дни певец может понравиться, даже если не обладает большим голосом. Но его пение будет неудовлетворительным даже в простейшей песенке, если нет художественного отношения к языку».
Это художественное отношение к согласным, так категорично требуемое публикой сегодня, зависит исключительно от правильной тренировки тех мышц, которые отвечают за управление согласными. Улучшение точности и гибкости мышечных движений в перехвате воздуха вместе с достаточной степенью вибрации вокальных связок должны стать целью в занятиях согласными. Язык — очень важный посредник в этом, и от точности его движений зависит красота почти каждого согласного, за исключением т, b, р, w, v nf, которые контролируются губами. Современный писатель метко заметил: «Язык — всего лишь услужливая горничная в деле создания вокальных звуков, но в произнесении согласных он играет независимую и очень активную роль. Как пальцы скрипача движутся по струнам от одного места к другому, как блуждает смычок от подставки к грифу, так и язык движется вверх и вниз во рту, нажимая здесь и там, сейчас сильнее, затем снова мягче»
[40].
66. ПРИРОДА СОГЛАСНЫХ
Свободный выход воздуха через рот является одним из основных условий гласного звука. Перехват воздуха при его прохождении через рот вызывает определенный придыхательный шум, который мы называем согласной. Различные авторы рассматривают фонетическую систему либо по отношению к мышечному действию, используемому в ее создании, либо к конкретному шуму или любому звуку, сопровождающему или не сопровождающему придыхание. Я упоминаю Фридриха Шмитта из Германии, автора знаменитого вокального метода, как того, кто разделил согласные звуки на три категории или группы: (a) Die Klinger или полугласные; (б) Die Zischer, или шипящие звуки; (в) Die Drucker, или эксплозивные согласные
[41].
Я обращаю особое внимание на эту классификацию, потому что некоторые немецкие вокальные педагоги использовали эти категории в приложении к английским согласным не только в узком кругу, но и в печати. Несмотря на то что многие немецкие согласные обладают одинаковым с английскими способом выдоха, все же почти одна треть существенно отличается от английских. Так что, если использовать приведенную выше классификацию в обучении английским согласным, в произношении ученика будет много ошибок. Для обучающегося вокалу, который поет на немецком языке, классификация Шмитта подходит как нельзя лучше.
