Из-за недавней войны на Ближнем Востоке и гражданской войны в Нигерии полеты над Северной Африкой были небезопасны, и наш самолет летел через Тегеран, где в шесть утра совершил посадку для дозаправки. Мне не терпелось ощутить колорит загадочного Востока, и я вышел в терминал и заказал кофе, предвкушая, как буду смаковать восхитительный напиток. Но мне выдали чашку с кипятком и пакетик Nescafé.
Около полудня мы приземлились в Найроби, в аэропорту Эмбакаси, где нас встретил один из партнеров моей бухгалтерской компании. Его отец был в числе ее основателей в 1908 году. На своем «Пежо-404» он отвез нас в Найроби. Когда мы ехали мимо Национального парка, среди колючих деревьев, прямо за забором, я увидел силуэт страуса. Это было мое первое знакомство с дикой природой Африки. Возможно, кто-то из «большой пятерки»
[15] смотрелся бы более впечатляюще, но мне было вполне достаточно слегка комичного страуса.
Мне трудно передать волнующую атмосферу Кении 1960-х годов, энергетику молодой развивающейся многонациональной страны. Никогда — ни раньше, ни потом — я до такой степени не ощущал себя дома, словно мое место было именно здесь. Мы прожили там девять лет. Там родилась наша вторая дочь. Мы наслаждались волшебной жизнью на залитой солнцем земле, мы посвятили этот отрезок жизни Африке, и Африка вознаградила нас за это. Мы играли, мы взрослели, мы заводили друзей, мы веселились от души. Мне есть что вспомнить — эти девять лет можно уместить в несколько предложений, а можно написать о них целую книгу: как мы ездили с моим тестем в Амбосели, Цаво и Меру, как купались в Буффало-Спрингс, как наблюдали за слонами, которые плескались в реке, где несколько минут назад плавали мы сами, как ходили в поход по реке в национальном заповеднике Самбуру, где, как выяснилось, обитает множество крокодилов, как разгорался наш костер и играла музыка на стареньком кассетнике, когда мы танцевали и пили вино под африканской луной, как мы сидели с друзьями на пляже Кикамбала, курили и ели жареную курицу, наблюдая за луной, которая поднимается из моря, описывает небольшую дугу и садится вновь, как я любовался восходом солнца с вершины Килиманджаро, а внизу подо мной расстилалась Африка, как мы ныряли среди рифов в Индийском океане.
Работа тоже радовала разнообразием. В первый же день я узнал, что помимо аудиторских проверок для офиса в Найроби я каждый месяц буду в течение недели курировать два небольших офиса в Северной Танзании, в городах Аруша и Моши. Приехав туда, я понял почему. Тамошний партнер, шотландец, глубокий алкоголик, поссорился с партнерами из Найроби, и мне отвели роль посредника. Нелегкая, но прекрасная пятичасовая поездка по грунтовым дорогам, на которые выскакивают жирафы и зебры, пиво в конце дня в баре в тени Килиманджаро, я — единственный европеец в заведении и счастливая непредсказуемость Африки — поверьте, это того стоило. Многие считают, что аудиторские проверки — занятие скучное, но, когда одни клиенты живут в глуши, куда можно добраться лишь небольшим самолетом, а в числе других — Научно-исследовательский институт Серенгети на равнинах Северной Танзании, где ученые и их жены хотя бы раз в неделю одеваются к ужину, и отель Madagascar Hilton, где на шестом этаже обитает привидение, поскольку здание вопреки желанию местных жителей построили на территории старого кладбища, «скучно» — явно не первое слово, которое приходит вам в голову.
Когда мой двухлетний контракт подошел к концу, я отклонил предложение стать партнером, поскольку не собирался посвящать бухгалтерскому делу всю свою жизнь. Я ушел на вольные хлеба, работал в рекламном агентстве, занимался развитием туризма, вложился в небольшой загородный клуб на берегу красивейшего озера Найваша, вел переговоры о покупке франшизы Holiday Inn для Африки и Ближнего Востока и занимался модернизацией Grand Hotel в Хартуме. Дело с франшизой Holiday Inn в итоге закончилось ничем, в частности потому, что большие белые люди, присланные из Мемфиса, штат Теннесси, легко выходили из себя, общаясь с африканскими чиновниками, которые представляли наших партнеров, Кенийскую корпорацию развития туризма, а «вы, черномазые, хоть что-то соображаете?» — не лучший тон для общения в Африке.
Прожив в Африке девять прекрасных лет, мы вернулись в Англию, чтобы наши дочери, которым тогда было десять и восемь, могли учиться в хорошей школе — найти такую в Найроби нам тогда не удалось. Как ни странно, у меня на родине никто не умирал от желания нанять специалиста с моим опытом и умениями, и я вновь занялся созданием предприятий за границей. Следующие двадцать пять лет я прожил в Суррее, зарабатывая на жизнь за рубежом, в основном в странах Персидского залива, в Африке и на Карибах.
Оглядываясь назад, я вижу, что некоторые события происходили без видимых причин, но как сказал кто-то: «Жизнь — это то, что происходит, когда вы планируете нечто иное». Наверное, я унаследовал коммерческую жилку, свойственную Фойлам, но внутренний бухгалтер помешал мне сделать обычную предпринимательскую карьеру. К счастью, от своих предков я унаследовал также природный оптимизм, любознательность и готовность преодолевать трудности. Иначе я бы вряд ли смог, уехав из Африки, строить дома в Португалии, заниматься инвестиционным банкингом в Бахрейне, работать директором по туризму и главой отдела офшорных финансовых услуг на Карибах, стать государственным торговым советником на острове Святой Елены и без каких-либо спортивных способностей принять участие в церемонии открытия Игр Содружества в 2002 году.
Меня часто спрашивают, хотел ли я в молодости работать в Foyles, и я всегда отвечаю: «Нет, у меня и в мыслях такого не было». Хотя я любил магазин и книги, я хотел найти свой путь в жизни, пережить собственные приключения, занять свою нишу. Моя мать, дочь книготорговца, обожала читать и пристрастила меня к книгам в раннем детстве. Отец бросил школу в четырнадцать лет и попросту не брал книг в руки. Он читал в основном Sporting Life и просматривал разделы о скачках в ежедневных газетах. К счастью, сестры разделяли мою любовь к чтению, а благодаря матери в детстве мы были окружены книгами.
Я никогда не понимал, как получается, что половина людей не читает книг вообще, а другая половина не может без них жить. Те, кто читает книги, не могут понять тех, кто этого не делает, и наоборот. Примерно через год после того, как я начал работать в Foyles, меня пригласили на ужин наши аудиторы, у которых было много клиентов, занимающихся книжной торговлей. За моим столом сидели десять человек, в том числе несколько издателей и пара успешных авторов. Рядом со мной оказался один из партнеров аудиторской фирмы, и, чтобы заполнить случайную паузу в разговоре, он сказал, обращаясь к присутствующим: «А я совсем не читаю книг. Скажите, что в них хорошего?» Все изумленно уставились на него, потеряв дар речи. Те из нас, кто любит книги, не могут спокойно пройти мимо книжного магазина, однако много лет спустя я полтора часа наблюдал за входом в наш новый магазин в Бирмингеме и отметил, что как минимум три четверти прохожих даже не взглянули на его манящие витрины. Одна из загадок жизни.
