Спустя несколько лет я возглавил группу консультантов, которые изучали индустрию финансовых услуг в Барбадосе. В первый же день я встретился с министром финансов, перед которым нам предстояло отчитываться. Полный энтузиазма, я вбежал к нему в кабинет и начал описывать наши планы и методологию. Несколько минут он терпеливо слушал, как я несу чепуху, затем поднял руку и сказал глубоким мягким голосом, растягивая слова, как все барбадосцы: «Хорошо, приятель. Но не забывай делать передышку, чтобы понюхать розы». Это был клиент в моем вкусе. Я недавно развелся, и Барбадос и его жители стали бальзамом для моей души.
Работа на Карибах чередовалась с командировками в Восточную Европу, которые оставили свои воспоминания. В моем путеводителе по Будапешту о термальных купальнях Геллерт написано следующее: «Если вы столкнетесь с гомосексуальными поползновениями, пресечь их несложно». И разумеется, когда я сидел по горло в теплой воде в одном лишь крохотном фартуке на голое тело, я почувствовал, как по моему бедру скользнула рука и чей-то голос над моим ухом проворковал по-немецки, что у меня красивые ноги. Поднапрягшись, я вспомнил несколько слов, выученных еще в школе, пробормотал, что у меня болит голова, и поспешил на выход.
Однажды я ненадолго поехал в Москву, чтобы помочь в подготовке тендера на модернизацию системы государственного финансового контроля здравоохранения. Я представлял оксфордскую группу, которая выступала партнером крупной российской аудиторской фирмы, — мы с коллегой участвовали в подготовке совместного предложения.
— Как бы вы хотели распределить работу? — спросил я главу фирмы.
Он ответил по-английски, но с сильным русским акцентом, который я, увы, не смогу воспроизвести:
— Мы подготовим техническое предложение. А вы добавьте в него романтики, поэзии.
Только русские могут увидеть поэзию в аудите. Если я когда-нибудь надумаю написать автобиографию, главу о том, как я работал аудитором, я назову «Поэзия аудита».
Все эти истории не имеют прямого отношения к теме, но они показывают, что обстоятельства могут резко изменить ваши планы, как смерть Кристины резко изменила мою жизнь. Они уместны потому, что этот опыт сформировал меня и, возможно, подготовил к роли, которую мне предстояло сыграть в возрождении семейного бизнеса.
На рубеже веков я все еще занимался консультационной работой, не думая, что мне придется изменить свой образ жизни. Все три мои дочери уже вышли замуж, и две из них жили неподалеку. Со мной остались мой приемный сын и собака, которую младшая дочь нашла десять лет назад в приюте для животных в Бахрейне. Наверное, моя жизнь была слишком комфортной, и, хотя я не задумывался об этом, я был вполне готов к преодолению новых трудностей.
Когда умерла Кристина, мне было пятьдесят восемь лет и я вел спокойную загородную жизнь в Гэмпшире. Я был скорее Томом Шарпом, чем Джоанной Троллоп, хотя кое-что роднило меня и с ней, в том числе печь AGA с четырьмя духовками,
[17] по которой до сих пор тоскует мой внутренний гурман. Моя мать, которая была на пару лет старше Кристины и пережила ее примерно на год, владела восемью процентами акций Foyles, и после смерти Кристины попросила, чтобы я вошел в правление и представлял там ее интересы, что я и сделал в декабре 1999 года. На первом же заседании с моим участием стало ясно, что компании не хватает хорошего руководителя. И хотя я мало знал о книжной торговле, я успел приобрести немало полезных деловых навыков, а недалеко от Чаринг-Кросс-роуд у меня была небольшая квартира. Кроме того, от своих предков с обеих сторон я унаследовал качество, которое для возрождения Foyles было нужнее всего, — хорошее чувство юмора.
Так в первые дни XXI века я фактически стал исполнительным директором «величайшего книжного магазина в мире».
6. Книжная торговля
Как дипломированный бухгалтер и специалист по инвестиционному банкингу я имел обширный опыт ведения бизнеса, но ничего не знал о книжной торговле, сфере, которая не подчиняется коммерческой логике. Поэтому, став членом правления Foyles, я решил, что мне нужно учиться. Несколько месяцев я поочередно приглашал на ланчи ведущих издателей. Кристина никогда не поддерживала подобные связи, и подозреваю, что мои новые знакомые были удивлены, что встретили Фойла, которому интересно их мнение. Мало-помалу я узнал кое-что о таинственном и волшебном процессе создания и продажи книг.
Книжная торговля не похожа ни на один вид бизнеса, с которым мне доводилось иметь дело. Ассортимент ее товаров невероятно велик и разнообразен. Еще до бурного развития селф-паблишинга, который стал возможен с появлением интернета, количество наименований новых книг, издаваемых ежегодно в одной лишь Великобритании, превышало сто тысяч, а те, что уже вышли из печати, исчислялись миллионами. Когда я только начал заниматься книжным бизнесом, мне пришлось беседовать с одним из старых друзей, который владел сетью хозяйственных магазинов. Мы обсуждали контроль состояния запасов, и я спросил, сколько товарных позиций хранится у него на складах. «Тридцать пять тысяч», — сказал он и сделал паузу, явно рассчитывая удивить меня. «А у нас шестьсот тысяч», — ответил я.
С другой стороны, количество напечатанных и проданных экземпляров каждой отдельной книги очень мало́. Средний тираж книги в твердом переплете исчисляется тысячами, популярных изданий в мягких обложках — десятками тысяч. Небольшой книжный магазин заказывает по одному-два экземпляра каждого наименования, а бестселлеров — по паре десятков. Несколько лет назад я показывал наш магазин группе журналистов, и одна девушка спросила, что происходит, если покупателю нужна книга, которой у нас нет. «Профильный отдел связывается с издательством или оптовиками и заказывает один экземпляр. Если повезет и книга попадет в ближайшую доставку, мы получаем ее через день-два. После этого звоним покупателю, и, если нам повезет опять, он приходит и покупает ее».
«И какова прибыль от такой операции?» — спросила журналистка. Идея понятна, но кое-что я уяснил с первого дня. Так же, как ученый скажет вам, что технически шмель не может летать, бизнес-консультант скажет, что технически книжный магазин не может приносить прибыль. Тем не менее шмели летают, а мы не всегда остаемся в убытке.
Хотя наш ассортимент огромен, число тех, кто выпускает книги, сравнительно невелико, и временами кажется, что все издатели знают друг друга. Нехватку коммерческой логики книжная торговля компенсирует общением, ее движущая сила — люди, которых скорее объединяет страсть к книгам, чем разобщает конкуренция, люди, которые постоянно поддерживают связь между собой. Мне понадобилось время, чтобы включиться в это общение, поначалу я был слишком занят, пытаясь наладить бухгалтерский учет и привести в порядок сайт магазина, и на остальное просто не хватало времени. Для начала я хотел добиться мало-мальской стабильности и тогда еще не думал, что плотно займусь книжной торговлей, — я был всего лишь держателем акций с опытом ведения бизнеса и пытался спасти разоряющуюся семейную компанию.
