Ее душеприказчики, два адвоката и племянник ее покойного мужа, к сожалению, умерший от рака на следующий год, используя завещанные средства, создали Фонд Фойла, который пожертвовал десятки миллионов фунтов на благие цели, главным образом на распространение грамотности и содействие развитию искусства.
За несколько дней до смерти Кристина ввела в состав правления моего кузена Кристофера, старшего сына Ричарда, и он стал третьим председателем за девяносто шесть лет существования компании. Спустя несколько месяцев в правление вошел и его младший брат Энтони. Моя мать, у которой был небольшой пакет акций, попросила, чтобы я тоже вошел в совет директоров — отчасти чтобы представлять ее интересы, но еще и потому, что, по ее мнению, я с моим богатым опытом мог принести пользу бизнесу. Таким образом, в конце декабря 1999 года я вошел в правление дорогой моему сердцу и некогда великой компании, в выживание которой верили немногие.
В том же месяце состоялось первое общее собрание акционеров, где присутствовали все племянники и племянницы Кристины, все внуки Уильяма Фойла. Собрание проходило над помещением магазина, в пентхаусе Кристины, построенном в конце 1960-х. Кристина, несмотря на все свое богатство, была скуповата, поэтому квартира не ремонтировалась много лет. Здесь стояли старые электрические розетки, которые она не желала заменять «новомодными» на тринадцать ампер, поскольку тогда пришлось бы поменять вилки на всех светильниках и бытовых приборах. В результате в квартире не было ни света, ни отопления. Стоял холодный декабрьский день. Мы принесли тепловентиляторы и с помощью удлинителей, протянутых через окно, подключили их к розеткам в магазине, а чтобы осветить помещение, поставили в столовой два больших подсвечника, что усиливало слегка сюрреалистическую атмосферу.
За исключением периодической пикировки между моими сестрами, обычной для детей, выросших вместе, встреча была теплой и приятной. Мы обсудили возможные варианты. Вполне разумным решением было закрыть магазин, приносящий немалые убытки, использовать под новую застройку землю, которая тоже принадлежала держателям акций, поделить полученную прибыль и уйти от дел. Но все мы дорожили семейным бизнесом, всем нам было по пятьдесят-шестьдесят лет, все мы вели интересную жизнь и добились тех или иных успехов, и в итоге было решено, что магазин дедушки заслуживает еще один шанс, и мы сделаем все возможное, чтобы помочь ему выжить.
Разумеется, мы не унаследовали акции Кристины — они остались в руках ее душеприказчиков, которые приступили к созданию Фонда Фойла. Позднее несколько акционеров, включая меня, выкупили их по полной рыночной стоимости: сама Кристина не пошла бы ни на какие уступки, и ее душеприказчики придерживались той же позиции. После ее смерти мы унаследовали не права собственности, но обязанности по управлению бизнесом, которыми она сама пренебрегала десять или более лет.
У меня сохранилось письмо одного из покупателей, преподавателя Лондонской школы экономики, полученное мною в 1995 году. Его первые строки красноречиво показывают, во что превратился семейный бизнес, управление которым мы унаследовали как noblesse oblige :
[18]
Уважаемый сэр!
Вот рассказ о моем посещении вашего «книжного магазина». Речь идет про отдел политики/истории. Худший хаос я видел только в магазинах Oxfam, где как попало свалены горы потрепанных вещей.
Я стоял в растерянности, и никто не предлагал мне помочь. Три человека, которых я попросил о помощи, оказались покупателями, и я обратился к кассиру. Она указала в сторону стремительно удаляющегося рыжеволосого юнца в синей футболке с надписью «№ 10» на спине. Догадаться, что это и вправду сотрудник Foyles, было невозможно, разве что выглядел он так же неряшливо, как и отдел.
Повествование в том же духе продолжалось еще страницу или две.
Здание магазина обветшало, персонал был деморализован, на складе царил хаос. Кражи стали обычным делом, не только потому, что распоясались воришки, но и из-за тщетных попыток покупателей дождаться обслуживания. Элизабет Тейлор призналась, что украла в Foyles экземпляр книги Альфреда Хаусмана «Шропширский парень», ее муж Ричард Бёртон спокойно вынес из магазина небольшое собрание классики издательства Everyman, а сотрудник британской службы безопасности был задержан, когда пытался украсть несколько книг по криптографии.
На момент смерти Кристины я был консультантом-фрилансером и несколько раз в год ездил по делам за границу. У меня было свободное время, а моя квартира находилась в десяти минутах ходьбы от Чаринг-Кросс-роуд. Я решил провести несколько дней в магазине, чтобы посмотреть, что нужно сделать, и фактически стал работать там с утра до вечера, делая все, что мог, чтобы возродить некогда процветающий семейный бизнес. Я с удивлением узнал, что за полгода, которые прошли после смерти Кристины, не было проведено ни одного собрания персонала и никому не пришло в голову рассеять опасения людей по поводу будущего компании. С неменьшим изумлением я обнаружил, что за эти полгода не сделано ничего, чтобы привести в порядок бухгалтерию или создать информационную систему для управления бизнесом.
В первый же день мой кузен Энтони показал мне магазин, где в то время было более миллиона книг, новых и подержанных. Он представил меня персоналу, пестрой смеси преданных делу ветеранов, восторженных юнцов и иностранных студентов, которых объединяла любовь к книгам и, как почувствовал я, глубокое недоверие к семье Фойл. После того как Кристина пятьдесят лет пренебрегала их интересами и благополучием, винить их было трудно. Все они избегали смотреть мне в глаза, и я понял, что завоевать их доверие будет непросто, но необходимо — чтобы возродить бизнес.
Некоторые отделы выглядели неплохо — по-видимому, их руководители действовали на свой страх и риск, стараясь не привлекать внимания Кристины, для которой любые изменения или модернизация были проклятием. Другие, памятник ее косности и скупости, не менялись десятки лет. На одной из чудовищно грязных оконных рам я заметил надпись, сделанную пальцем на толстом слое пыли: «Доступна также в белом цвете».
Часы работы персонала совпадали с часами работы магазина: с девяти до шести, шесть дней в неделю. На стене у главного входа кто-то написал: «Просим последнего покупателя выключить свет». В первые недели, которые я провел в магазине, я часто видел покупателей, бродящих с книгами в руках в поисках сотрудников, которые могут их обслужить. Подозреваю, что многие из них в результате махнули рукой и положили книги обратно, а другие прихватили то, что им нужно, и ушли не расплатившись. Даже если так, упрекнуть их было сложно. Кристина сокращала людей, поскольку продажи падали, таков был ее принцип управления затратами. Я сопоставил годовой объем продаж с числом сотрудников на конец года за последние десять лет, и стало очевидно, что продажи падают из-за сокращения штата, бизнес вошел в штопор и, если не изменить ситуацию, магазин придется закрыть. Я сразу порекомендовал нанять больше людей для работы в торговых залах, и, когда мы это сделали, продажи начали потихоньку расти.
