В 2004 году мы устроили в нашей галерее ланч, посвященный книге про Билли Холидей, «Леди Дэй». После выступления автора публика спустилась этажом ниже, в кафе Ray’s Jazz, где приглашенная певица исполнила несколько чудесных песен 1930-х годов из репертуара Леди Дэй. Не каждый книжный магазин способен устроить такой душевный музыкальный вечер.
Фоном для моих подростковых слез были фолк, традиционный британский джаз, Монти Саншайн, Крис Барбер и, конечно, Хамфри Литтелтон, и я был счастлив, когда нашел среди наших архивных фото старый черно-белый снимок оркестра Хамфри Литтелтона, играющего на крыше Foyles. Мы вычислили, что он был сделан в 1951 году. Спустя пятьдесят лет один из его участников, кларнетист Уолли Фокс, он же Трог, карикатурист газеты Daily Mail, стал одним из многих популярных музыкантов, которые выступали в Ray’s Jazz.
В любом книжном магазине случаются мгновения волшебства, моменты открытий, когда прямая или опосредованная связь с автором, которая возникает при чтении или подписании книги, становится частью повседневной жизни. Как-то раз мы организовали у себя в галерее встречу с Гаррисоном Кейлором.
[21] В первом ряду сидела женщина с сыном лет десяти. Когда пришло время задавать вопросы, мальчик спросил Гаррисона что-то про его стихотворение о кошке. Гаррисон внимательно посмотрел на него и голосом из «Озера Вобегон» сказал: «Ты имеешь в виду: «Моя кошка молила, моя кошка рыдала…» и наизусть продекламировал для юного читателя все восемьдесят шесть строк — от начала и до конца. Мальчик слушал затаив дыхание, и на несколько минут все мы перестали существовать для них двоих. Ребенок был окрылен.
Однажды, перечитывая это стихотворение, я наткнулся на другое стихотворение Кейлора о кошке, которое начинается так:
Мне грустно без кошачьей ласки.
Где мордочка твоя? Где глазки?
Где хвост, с которым ты при мне
Играла в солнечном пятне?
[22]
Если вам случалось потерять кошку, эти строки трогают душу, оживляя память. Чтение делает мир богаче, а слова, из которых складываются прекрасные строки, возвращают к жизни пусть не кошек, но воспоминания. Половина людей на земле не читают книг, но как же много они теряют.
Вот еще крохотный миг волшебства на одном из наших мероприятий. Как-то раз к нам на встречу пришел Терри Пратчетт, это было за несколько лет до его смерти. Перед началом наш организатор представил меня писателю: «Это Билл Сэмюэл, директор Foyles». Терри опустился на колени, всплеснул руками и воскликнул: «Директор Foyles!» Я тоже опустился на колени, всплеснул руками и воскликнул: «Терри Пратчетт!» Среди авторов есть суперзвезды, они пишут книги, которые привлекают в наш магазин покупателей, но, когда блестящий писатель демонстрирует вам свое уважение, так отрадно почувствовать, что мы, книготорговцы, тоже играем свою скромную роль в его жизни.
Работа в Foyles обогатила мою жизнь во многих аспектах, не всегда связанных с бизнесом. Долгие годы Foyles был объектом насмешек в прессе, журналисты писали, что наш бизнес устарел, а руководство никуда не годится. Но через пару лет после смерти Кристины начали появляться более доброжелательные отзывы. Один из визитов прессы имел неожиданные и весьма приятные последствия для меня лично. В сентябре 2004 года я показывал магазин группе иностранных журналистов. Среди них была финка, и я сказал: «Когда мне было восемнадцать, я был влюблен в финскую девушку, но потом мы потеряли связь». Месяц спустя я получил письмо из Финляндии и сразу понял, что его написала моя «финская девушка», Марикка.
Она прислала мне свой телефон, и я тут же позвонил ей. Вскоре она прилетела в Лондон, формально навестить свою тетушку, но думаю, в первую очередь она хотела встретиться со мной. Наша встреча в вестибюле отеля взволновала нас обоих. Мы расстались, когда ей было шестнадцать, а мне восемнадцать, и не виделись сорок пять лет. Мы держались за руки, не сводя друг с друга глаз, и годы таяли в оглушительной и напряженной тишине, пока ее не нарушила Марикка: «Если я сейчас не сяду, я упаду». Я вновь обрел давно потерянного друга и чувствовал себя так, словно у меня появилась сестра. Она сказала, что пару месяцев назад она вернулась из отпуска и нашла у себя в почтовом ящике кипу газет. Она хотела выбросить их не глядя, но почему-то сохранила часть воскресной газеты, посвященную искусству. Открыв ее, она увидела на первой странице мою фотографию в Foyles и статью о возрождении магазина. «Это мой Билл», — сказала она себе и написала мне письмо.
Несколько лет спустя, в обжигающе холодный февраль, я навестил ее в Финляндии. Она встретила меня в аэропорту и повезла через снега к себе домой, в Коуволу, город на востоке страны, рядом с российской границей. Мы вместе готовили еду и наслаждались бездельем, словно и не было пятидесяти лет, которые прошли со дня нашей первой встречи в отеле Saunton Sands в Норт-Девоне. Я вновь обрел друга детства, и юношеская любовь, которую мы испытали полвека назад, возродилась в чудесной платонической близости двух взрослых людей. Мы остались близкими друзьями и часто пишем друг другу.
После пары лет торговли с прибылью мы стали искать возможности дальнейшего продвижения бренда. Одной из идей был франчайзинг за рубежом. Я часто бывал и какое-то время жил в странах Персидского залива, и у меня были друзья в Дубае, которых я обычно навещал, когда проводил отпуск на Ближнем Востоке. В один из таких визитов я решил пройтись по книжным магазинам, чтобы оценить местный рынок и возможных партнеров по франчайзингу. Я познакомился и подружился с самым успешным книготорговцем Дубая, Исабель Абулхул, англичанкой, которая вышла замуж и поселилась в Дубае лет сорок назад и создала в Объединенных Арабских Эмиратах сеть Magrudy’s, в состав которой входило около десятка книжных магазинов.
Во время следующего визита в начале 2007 года я встретился с Исабель, чтобы выпить кофе и поговорить. Речь зашла про различные фестивали, которые проводятся в Дубае: кинофестиваль, фестиваль искусств, кулинарный фестиваль и даже фестиваль шопинга — как-никак это Дубай. Наш друг, который тоже участвовал в беседе, заметил: «Но здесь явно не хватает литературного фестиваля». Мы с Исабель переглянулись с одной и той же мыслью: почему бы не устроить литературный фестиваль Foyles — Magrudy’s? Мое воображение, подогреваемое долгими годами работы в странах Персидского залива, сразу нарисовало бедуинский шатер среди вздымающихся дюн, толстые ковры, аромат кофе и небольшую группу харизматичных авторов. Тогда я еще не знал, во что это выльется.
Я вернулся в Лондон и мысленно припрятал эту идею подальше — вместе с остальными Великими Идеями, Которым Не Суждено Осуществиться. Неделю спустя Исабель решила выпить кофе с одной из своих хороших подруг, Одри Флэннаган, чей муж Морис был генеральным директором и движущей силой авиакомпании Emirates Airline. Думаю, их разговор выглядел примерно так:
