Одри. Magrudy’s нужно тоже устраивать литературные ланчи, как делала Кристина Фойл в Лондоне.
Исабель. Любопытно, что ты это сказала. На прошлой неделе я пила кофе с племянником Кристины, и он предложил, чтобы мы организовали в Дубае литературный фестиваль.
Одри. Отличная мысль. Поговори с Морисом, возможно, он поддержит тебя финансово.
Исабель так и сделала. Через несколько дней она позвонила мне и сказала: «Билл, помнишь, мы хотели устроить литературный фестиваль? Так вот, Emirates согласна стать нашим спонсором!»
Первое, что пришло мне в голову: «Черт, что нам теперь делать?» Но потом я подумал: «Почему бы и нет?» Так появился Литературный фестиваль Emirates Airline, внебрачное дитя литературных ланчей Кристины, который впоследствии стал одним из самых успешных международных фестивалей. Так одно событие окольными путями привело к другому. Когда-нибудь я расскажу об этом фестивале подробно, но тут для этой истории не место. Опишу лишь несколько эпизодов, которые помогут получить представление об этом побочном отпрыске ланчей Foyles.
Все едва не сорвалось. Незадолго до первого фестиваля писатель, чью книгу мы деликатно отвергли просто потому, что она была не слишком хороша, решил, что это отличная возможность прославиться, и обвинил нас в цензуре. Одним из самых известных авторов, которые согласились выступить на фестивале, была Маргарет Этвуд, в то время президент ПЕН-клуба, международной правозащитной организации, которая среди прочего борется за свободу слова. Она прочла эту историю в канадской газете Globe and Mail и во всеуслышание объявила, что отказывается от участия в фестивале. Другие угрожали последовать ее примеру. Нам пришлось провести немало международных телефонных переговоров между Дубаем, Лондоном и Торонто, где живет Этвуд, чтобы кое-как уладить дело. Этвуд принесла не слишком искренние извинения, которые были опубликованы в The Guardian, — она заявила, что ее «ввела в заблуждение» кампания, развернутая в прессе, из-за чего она «оседлала любимого конька», не могла остановиться и «села в лужу». Мы включили в программу фестиваля дискуссию о цензуре и пригласили к участию авторов, которым приходилось подвергаться цензуре у себя на родине, и одного из министров ОАЭ, а Маргарет Этвуд подключилась к обсуждению в режиме видеосвязи. На следующий год она явилась на фестиваль лично.
За исключением попыток убедить британских авторов, что литературный фестиваль в Дубае — это не оксюморон, моя роль на фестивале была не вполне понятной: я следил, чтобы все прошло гладко, и среди прочего занимался организацией перелетов участников и их расселением. По большей части они были приятны в общении: один из них, преуспевающий романист из аристократического рода, назвал меня «лучшим специалистом по заказу билетов». Встречались и те, с кем было непросто. Самым тяжелым человеком оказался американский экономист ливанского происхождения, который написал весьма удачную книгу, где предсказал финансовый кризис 2008 года. Как и большинство других авторов, он должен был лететь бизнес-классом (Emirates Airline выделила нам по два билета бизнес-класса для каждого участника). Получив свой билет, он тут же позвонил мне из Вашингтона на мобильный, когда у нас уже наступила ночь:
— Билл, я получил свои билеты. Вы заказали мне бизнес-класс. Билл, я очень известный человек, советник президента, я путешествую только первым классом. Если вы хотите, чтобы такие влиятельные люди, как я, участвовали в вашем фестивале, вы должны поменять мой билет на первый класс, спасибо, до свидания.
Нет нужды говорить, что я не стал менять билет, и он прибыл на фестиваль как миленький, исполненный чувства собственной значимости. Несколько дней спустя мы с ним оказались рядом в туалете, и его было не узнать:
— Билл, это было потрясающее время, я познакомился с замечательными авторами, послушал удивительные дискуссии, Билл, огромное тебе спасибо!
Всегда приятно видеть, как ученые мужи снисходят до простых смертных.
Большую часть времени я провел среди рядовых сотрудников и волонтеров, успокаивая и подбадривая их всеми известными мне способами, — порой я просто обнимал их или клал руку на плечо. В конце второго фестиваля одна из них, невысокая крепкая девушка по имени Миа, энергичная и трудолюбивая, обвила рукой мою талию, положила голову мне на грудь и сказала нежнейшим голосом: «Мистер Билл, мистер Билл», — после чего вздохнула и вернулась к работе.
С первого года фестиваль включал обширную образовательную программу: все авторы отправлялись в школы — побеседовать с учениками. Такие встречи оказывали огромное влияние на тысячи детей, побуждая их читать книги. Западным писателям это тоже приносило пользу: они знакомились с жизнью страны и ее богатой древней культурой, расставаясь с расхожими заблуждениями, которые распространяют некоторые средства массовой информации. Сейчас эта программа продолжает расширяться при поддержке властей Дубая.
Среди газетных вырезок, которые я сохранил на память, есть та, что напоминает о событиях из моего пестрого прошлого, связанных с книжной торговлей разве что тем, что моя фотография появилась в профильной газете. В 1995 году главный министр Теркса и Кайкоса попросил меня стать представителем островов в Лондоне. Некоторые заморские территории Великобритании имеют в Лондоне полностью укомплектованные офисы, другие, поменьше, может представлять один человек. В итоге мы создали Ассоциацию заморских территорий Великобритании, чтобы выступать единым фронтом, когда приходится иметь дело с Министерством иностранных дел и Министерством международного развития, которые отлично умеют разделять и властвовать. В 2002 году Теркс и Кайкос принимали участие в Играх Содружества, которые в тот год впервые проходили в Манчестере. Руководителем команды стала моя старая приятельница Рита, с которой мы одно время жили по соседству. В то время она была государственной служащей в департаменте, что отвечал за островную команду, состоящую из четырех человек. Рита попросила меня присоединиться к ним на церемонии открытия, чтобы команда выглядела посолиднее.
Я приехал в отель Games Village и встретился с Ритой и ее коллегой Джулией. Мне немедленно вручили «национальный костюм островов Теркс и Кайкос». Острова в основном населяют потомки рабов, и, поскольку эта территория в разное время зависела от Бермуд, Багам, Ямайки и Великобритании, «национальная идентичность» трактуется неоднозначно. Пару лет назад правительство Теркса и Кайкоса решило, что пора укрепить национальное самосознание населения и создать национальный костюм. Сделать это поручили руководителю департамента культуры, Дэвиду, гею, артисту балета, который недавно вернулся из Японии. Результатом стал мешковатый балахон из белого атласа, прихваченный пестрыми обручами на предплечьях, с огромными пуговицами впереди. Я забрал это одеяние к себе в комнату, примерил, и мне стало не по себе. Я не только напоминал беременного клоуна — брюки были значительно длиннее, чем надо, и я представил, как запутаюсь в них и растянусь во весь рост прямо перед лицом королевы.
Я сел в автобус и поехал в город, чтобы купить нитки и иголку. Хотя шитье — явно не мой конек, я умудрился кое-как укоротить брюки. Я надел костюм, глянул в зеркало, хохотнул, выпил пару хороших порций джина с тоником и спустился вниз, чтобы встретиться с остальными членами команды. Я чувствовал себя полным идиотом, и меня утешала лишь мысль о том, что в спортивной деревне Игр Содружества я вряд ли встречу кого-то из знакомых. В вестибюле меня ждали Рита и Джулия, две очаровательные темнокожие леди, облаченные в дамский эквивалент того же одеяния — белые хламиды с оборками и пестрыми обручами. Они выглядели потрясающе. В таком составе мы и отправились на стадион — я торчал между ними, как бледный белокожий шип между двумя восхитительными черными розами. Когда мы прибыли на место, нас фотографировали больше, чем какую-либо другую команду, и на следующий день наш снимок красовался в ежедневной газете The Games News рядом с фото королевы.
