— Кхе-х! — крякнул Акимыч. — Чудно-о!!! Девки стрельцов колотют!
Он ещё покрякал, потом предложил.
— Пойдёмте, Ваш милость, я Вас веничком!
На полке было очень жарко, но я быстро привык. Акимыч лупил меня вениками с двух рук. Я решил терпеть до последней возможности.
— Ну, будя. — похоже, Акимыч выдохся первым.
Окатившись прохладной водой, мы снова вышли в предбанник. Терентий буднично подал мне ковшик с квасом, потом, отхлебнув и сам, спросил:
— Нешто и впрямь Горбунов на Гришку восемь золотых поставил?
— Восемь, а Насонов десять.
— Да ну?! — изумился Терентий. — Эт штошь, прям там, прям на рынке?
— Ну, да.
— А чего ж они все туды-т пришли?
— Ну, Насонов и с ним ещё какие-то господа, там уже были, а Горбунов со своими в конце подошёл. — Я постарался припомнить в какой именно момент. — Да, Лерка как раз Трошку в третий раз завалила, и Насонов ей вместо него предлагал выступать. Вот, тут они и подошли, а как Лерка его завалила, не видели, поэтому и про Шемякина поспорили.
Ну, чё, объяснил как смог. Акимыч поудивлялся и тому, что Трофиму три раза досталось, и тому, что Горбунов в это во всё ввязался, ну и про Шемякина, конечно, тоже.
— Терентий Акимыч, а почему у них форма разная? У одних синяя, а у других красная?
— Дык это, синие, они вишь драгуны, а красные… название-то у них, язык поломаешь… стрельцами зовём, да и всё.
Ну, чё, тоже как смог, так и объяснил.
— Терентий Акимыч, а вот Горбунов, что с ним случилось? — решил я всё-таки узнать разгадку странной истории. — Мадам Анжелина говорила, что он из Армагорска уехал капитаном, а вернулся поручиком.
— Это да. — Нехотя согласился Акимыч. — Приехал поручиком.
— А случилось-то что? — настаивал я на подробностях.
— Он, Ваш милость, в Захребетье воевал. Да не то чтобы прямо так уж и воевал. Войны-то почитай два века уж и нет, а филаретовы… они всё в наши-то земли с набегами… Озоруют! Где деревню сожгут, где людишек перебьют, но всё больше перевёртышей ловят. Своих-то, вишь, всех поперевели, вот и нашенских тоже норовят. — Он отхлебнул из ковша и продолжил. — А Николай-то Михалыч, он вот таких-то супостатов и ловил там. Чуток в генералы не вышел. Токма графа какого-то тамошнего на куски порубил. От через это ему немилость и вышла. Да кабы не Великие князья Николай Андреич да Павел Романыч, тоды б и вовсе ошельмовали… — Акимыч обречённо махнул рукой. — Осерчал на него государь, в поручики, и к нам сюды… Почитай, годков с десяток уже.
— Это он, получается, врага убил, а его за это разжаловали? — что-то у меня в голове, концы с концами не сходятся.
— Какого ж врага? Говорю ж, тамошнего захребетного графа. Осерчал, да изрубил в куски. У яво эт не долго.
— Стало быть, на старое место службы вернули? — сказал я, помолчав.
— Да нет! Говорю ж, к нам сюды.
— Ну, он же раньше здесь у вас и служил? — пытался разобраться я.
— Не-е-е… До преш не-е, не у нас. Он тама, в Захребетье всё. У нас не-ет!
Опять не сходится. Или я — дурак, или лыжи не едут.
— Так он же капитаном-то у вас здесь был, раз отсюда уехал. Или я путаю?
— Капитаном был, да! От нас капитаном и уехал, да сказывают, сразу ему там новый чин-то и вышел. Грамотка от государя пришла, так, мол, и так, за спасение Великого князя Николая Андреича, храбрость и всё такое… Вот! А Николай Андреич добра-то не забыл, да вишь, и сам вступиси, как время пришло.
Я ни хрена не понял, и решил прояснить другой вопрос:
— Терентий Акимыч, а почему графиня Морозова его «дядя Коля» зовёт?
— Дык эта… известно что! Он же ещё тоды, коды князя-то спас, яво здеся у нас подлечиться оставили. Ито сказать, сильно его изрубили, чуть живой был. А княжна Тихонравова, ну, Катерина, дочка младшая князя-то нашего, она тоды в школе тут училась. Последний годок. Вот она его и пользова. Ну, случилась промеж ними любовь. Да и князь-то его у себя в доме привечал, герой чай, не хухры-мухры. А княгиня-то, она вишь супротив была, чтоб Катерина за него замуж-то… Так у них и не сладилось. А Ольга-то, она Катерине племянница, ей тоды годков пять было, всего-то не понимала. Так вот и осталось, что «дядя Коля» да «дядя Коля».
Я хотел было спросить, что там у них дальше приключилось, но Акимыч опередил меня:
— Ещё разочек, и будя! Хорошего надыть помаленьку, а то кабы не привыкнуть!
Когда я раскрасневшийся возвращался к себе, все кто встречался мне по дороге, смотрели на меня как на чудо невиданное. Разгадка ждала меня в номере. Она вела светскую беседу с Леркой, пила чай, носила синий мундир и называлась солдат Ерёмин.
Когда я вошёл Ерёмин вскочил, коротко поклонился и сообщил:
— Яво выскоброде господин премьер-майор Горбунов приглашает господ Малиновских отобедать с ним. — И поклонившись ещё раз, добавил: — Вона и дрожки прислали.
Вот так. Дрожки прислали. Приглашение, от которого невозможно отказаться.
— Собирайся, Саша. Я уже готова.
Эпилог
Солнце давно миновало зенит, но к закату дело ещё не шло. В дальней башне замкового комплекса магической школы, в просторной лаборатории, личной лаборатории второго проректора, на двух резных стульях, которые в лабораториях обычно не ставят, сидели двое.
— Странные они, Пётр Андреич.
— Вы имеете в виду их манеру драться ногами? — усмехнулся хозяин лаборатории и, не торопясь отхлебнул из хрустального бокала темно-рубиновой жидкости.
— Я имею в виду их манеру драться вообще. Вы когда-нибудь слышали, чтобы молодая девушка, да ещё и дворянка, дралась за деньги на потеху публике?
Пётр Андреевич усмехнулся.
— Ваша правда, раньше не доводилось. Но помниться, Шен Косиджанович рассказывал как-то, будто на его родине и такое, пусть редко, но всё же встречается. Так что, интересный, конечно, обычай, но… — Он скептически сощурился. — Думаю, мы из этого сможем пользу извлечь.
— Они подозрительно много знают о нашей стране. Хотя многого, конечно, и не знают. То об одном спрашивать начнут, то о другом. И главное, всё как будто по-настоящему, словно и в самом деле не знают.
— Думаете, что они к нам из Руссии засланы под видом выходцев из совсем уж далёких земель?
— Очень на это похоже.
— Да не-ет. — Покачал головой проректор. — Уж эти бы чего-нибудь поубедительней придумали. Например, заслали бы их через Китай, что ли.
— Ну, а так их как бы случайно господину Ли подсунули. Всё как-то уж очень удачно получается. Не находите?
— Ага! — усмехнулся Пётр Андреевич. — А ритуал Архимага, запретный даже для него, это отвлекающий манёвр?
