Актон, морской атташе, вчера узнал, что германская бомба упала на Грин-парк и разбила окна в Девоншир-Хаус, а еще одна бомба «уничтожила» «Бедфорд-отель» и Бедфорд-сквер.
Я видел Пенлеве; он принял меня радушно. Он очень доволен речью Асквита в Лидсе. Если Ллойд Джордж не сделает подобное заявление о необходимости возвращения Франции Эльзаса и Лотарингии, его ставки пойдут вниз, а Асквит еще вырастет во мнении французов. Неужели Ллойд Джордж так боится социалистов, что не признает Эльзас и Лотарингию важным условием мира без всякого плебисцита? Он ни разу не упомянул об Эльзасе и Лотарингии; его умолчание озадачивает и тревожит правительство Франции и «Тан». Если мы не поддержим французов в этом вопросе, мы не можем ожидать, что они поддержат нас в вопросах, которые мы считаем важными для себя. Возможно, речь Асквита подтолкнет Ллойд Джорджа высказаться начистоту.
Глава 34
Октябрь 1917 года
1 октября 1917 г. Вечером приехал Эдмунд Толбот; завтра утром он уезжает в ставку. Эдмунд, Марк Сайкс и я вместе поужинали. Сайкс интересный собеседник. Завтра он начинает переговоры об Аравии. Он видел Альбера Тома и должен снабдить его полезными сведениями о подавлении арабов турками. Эти факты пригодятся для его выступления на социалистическом конгрессе в Бордо 6 октября.
Кайо — друг или бывший друг Боло-паши; если скандал расследуют до конца, будут скомпрометированы многие люди, не только здесь, во Франции, но и в Италии. Через итальянского агента Боло деньги немецкого происхождения распределялись в Италии. Теперь Джолитти и его партия угрожают революцией, если сейчас же не заключить мир. Тем временем наступление Кадорны сменилось обороной. Положение в России все хуже и хуже; Альбер Тома требует, чтобы мы обращались с русскими сочувственно и ободряюще. Тогда, по его мнению, они начнут все сначала и снова будут драться!
2 октября 1917 г. Сегодня ко мне приходил полковник Обри Херберт, член парламента. Он туркофил. Он едет в Албанию через Рим. Он хочет привезти из США живущих там албанцев, чтобы они сражались с болгарами! Он и раньше не считал, и не считает сейчас, что война продолжится еще одну зиму. Я спросил, стоит ли нам, французам, американцам или всем троим, признать себя побежденными. Он считает, что мы можем продолжать, но, учитывая общую усталость от войны и огромную цену войны, а также нежелание английского рабочего класса и рабочих других стран продолжать войну, лучше всего заключить справедливый мир сейчас, когда для этого имеется благоприятная возможность. Кстати, будучи спрошенным, он сообщил, что такое, по его мнению, справедливый мир: вывод германских войск из Бельгии и Франции; возврат Франции части Эльзаса и Лотарингии; Малая Азия остается в руках Турции; Армения получает особый полунезависимый статус; турки остаются в Константинополе; проливы открываются для всех. Король Хиджаза поднимает три флага: свой, турецкий и флаг Великобритании; в Сирии и Палестине устанавливается особый режим под флагом Османской империи; особый режим для Месопотамии и Аравии под османским и британским флагами. Энвер-пашу можно купить. Он (Херберт) после личных бесед с турками в Швейцарии и Месопотамии убедил себя в том, что на таких условиях Турция бросит Германию и склонит к тому же Болгарию. Австрия при последнем издыхании и готова заключить мир. Он не сумел удовлетворительно ответить на мои вопросы, пожелают ли Франция и Италия отказаться от своих притязаний в Малой Азии, согласятся ли они с тем, что мы сохраним все, что мы забрали, и ничего не отдадим ради мира, и согласятся ли американцы, которые присоединились к нам, чтобы уничтожить германский милитаризм и освободить угнетаемые народы, что Польша и Армения останутся под игом, а Германия и дальше будет очень крупной милитаристской державой. Что же касается наших уступок, после беседы с генералом Смэтсом он решил, что можно договориться с Германией относительно Восточной Африки (немецкой). Я заметил, что генерал Смэтс едва ли раскрыл ему свои подлинные мысли. Херберт принадлежит к тем, кому позволено расхаживать в хаки и призывать к миру. Он думает, что Асквит войдет в состав кабинета Ллойд Джорджа. Я в это не верю. Асквит, возможно, сместит Л. Д. и будет править после него или примет Л. Д. на службу, если тот согласится служить под руководством Асквита.
Скандал разрастается день ото дня. Удастся ли покончить с Боло, как с полковником Генри в деле Дрейфуса? «Тигр» не ослабит хватку, пока следствие не доведут до конца. Разъяснения Юмбера в «Журнале» не убеждают в том, что он не знал, откуда взялись деньги Боло.
4 октября 1917 г. В телефонограмме из ставки сообщается, что сегодня в 6 утра мы перешли в наступление по всему фронту, взяли много пленных и заняли все намеченные позиции.
У правительства гибкая совесть. В понедельник, день без мяса, бывший министр Дюмон давал обед в честь нового министра финансов Клоца. На горячее подали куропаток и окорок! В меню сегодняшнего канадского обеда были икра, тюрбо, картофель, седло барашка, жареные молодые куропатки и фазаны, салат, мороженое по-неаполитански (клубничное), сладкие пироги, изюм, персики, груши — а ведь идет война, и народ призывают к экономии, и некоторые «товары», если пользоваться официальной терминологией, выдаются по карточкам.
Х. побывал во французской ставке, где пообедал с Петеном, с которым после обеда у них состоялась приватная беседа. Петен сказал: нельзя допустить, чтобы существующее положение дел продолжалось. Британцы удерживают лишь четверть всего фронта; им следует значительно расширить свой участок. Он применил старый довод: мы слишком плотно сосредоточены. Х. не посмел напомнить Петену, что наши войска выдерживают всю тяжесть атак дополнительных немецких дивизий. Возможно, ему стоило бы добавить, что наши поставки, услуги, в том числе ремонтные, и другие дополнительные работы проводятся лишь в пределах нашего участка фронта, в то время как подобные работы для французской армии проводятся не только внутри французских военных зон, но и за их пределами.
Мальви защищался на заседании Палаты депутатов после обвинений Доде
[443] (из «Аксьон франсэз»), выдвинутых им в письме к Пуанкаре. Мальви обвиняется в предательстве, поскольку он вел дела с врагом. Мальви говорил три часа; левые бурно аплодировали. Пенлеве защищал военное министерство в деле о возвращении Дювалю чека, который отняли у него на французской границе, однако его защита была неубедительной. Во всяком случае, так говорит Фиппс, который присутствовал на заседании. Он пытался переложить всю вину на Министерство внутренних дел, но не добился полного успеха. Он настаивал: вместо того чтобы терять время на скандалах, все должны постараться поскорее закончить войну. Бриан, Вивиани и Рибо осыпают друг друга какими-то обвинениями.
5 октября 1917 г. По германскому радио сообщили, что Дюнкерк сожжен дотла. Говард говорит, что Булонь подверглась тяжелой бомбардировке; убиты два британских солдата, а также много гражданских лиц. Вчерашние дебаты поколебали положение Пенлеве. Его друзья встревожены. Социалисты считают, что он недостаточно хорошо защищает Мальви против обвинений Доде, изложенных в письме к президенту республики. Пенлеве — не такой хороший оратор, как Рибо, и не слишком помогает в парламенте. Социалист Пусе привлек внимание к тому, что газеты «Раппель» и «Журналы» получали немецкие деньги. Он поинтересовался, какие действия будут предприняты против них. Юмбер много распространялся о своем патриотизме и о том, что он доказал, что Франция недостаточно подготовилась к войне, — правда, его разоблачения лишь поощрили Германию. Кроме того, в его газете проскользнула похвала Херсту
[444]. «Раппель» потребовал левый берег Рейна, что сыграло на руку правительству Германии: статья подтверждала немецкому народу захватнические цели Франции. А статья Юмбера о нехватке боеприпасов во Франции не вызвала добавления хотя бы одной пушки.
