Мистер Харбен, богатый социалист, которого взяли на службу в визовый отдел, побывал на митинге в Ноттингеме. Он говорит, что лейбористы — члены парламента — не выражают общего настроения Лейбористской партии и что от 3,5 до 4 миллионов рабочих склоняются к немедленному миру на любых доступных условиях. Из слухов непонятно, что все это comme une lettre à la poste
[480] между Версалем и его соперниками.
Перспективы Боло выглядят очень плохими, для Кайо плохими и для Юмбера нехорошими. Мальви утверждает, что передал в военное министерство сведения относительно Боло, как только получил их в Министерстве внутренних дел. Кого же следует винить в том, что его досье попало к Бушардону с опозданием?
9 февраля 1918 г. Скульптуру «Кони Марли» на Елисейских Полях обложили большими бревнами и накрыли сверху. Вандомскую колонну у основания обнесли досками, землей и мешками с песком. Если все ценные памятники в Париже намерены защищать так же основательно, потребуется много леса и много времени.
Социалисты снова пытались противоречить Клемансо в Палате депутатов и были жестоко избиты. Подняли вопрос о военных трибуналах, на что у них нет никаких оснований. Вотум доверия прошел 395 голосами против 112.
10 февраля 1918 г. После того как стало известно, что британские офицеры и частные лица ищут билеты для посещения процесса Боло, приняли меры, чтобы этому помешать. Процесс превратился в сенсационное представление, и председательствующий полковник не может призвать публику к порядку. Очень нежелательно, если наших офицеров в форме увидят в суде. Дело Боло носит международный характер. Не стоит давать англофобам ни одной возможности для поношений.
11 февраля 1918 г. Наконец-то здесь запретили luxe of pâtisserie, confiserie, fruits glacés, chocolats
[481] и т. д. Публика возмущалась — кроме того, они доступны только состоятельным людям.
Радикал-социалист Лонге одержал победу в департаменте Сены против Тома и Реноделя. Он за немедленный мир, никаких военных кредитов, никаких сделок с власть имущими, плебисцит в Эльзасе и Лотарингии сейчас, а не после вывода германских войск.
Вчера я ужинал в доме Станисласа де Кастеллана. Были Шабрийяны, Радзивиллы (она в девичестве Дикон), мадам Морис де Ротшильд, Бони де Кастеллан и Сала. Я сидел рядом с княгиней Радзивилл, которая только что приехала из Петербурга. Судя по ее рассказам о тамошней обстановке, устраивают пиры, танцы, веселятся, наряжаются и стреляют. Она видела, как на улице встретились два полка, которые шли в противоположные стороны: первый полк большевистский, а второй — монархистский; они пели, соответственно, «Интернационал» и роялистскую песню. Они не остановились и не стали драться. Княгиня выступает за немедленный мир. Владения Радзивиллов находятся в той части Польши, которая оккупирована Германией. «Все» убеждены, что Боло расстреляют. Интересно, когда он поймет, что его расстреляют, сделает ли он разоблачения, опасные для Кайо?
12 февраля 1918 г. Военный атташе получил из Лондона сообщение, что Дерби уходит из военного министерства. Более того, Уилсон и Робертсон меняются местами, и в том случае, если военное министерство останется без главы, государственным секретарем станет Милнер, наделенный большими полномочиями, чем были до того, как Генеральный штаб возглавил Робертсон.
13 февраля 1918 г. Судя по всему, произошла пикировка между Ллойд Джорджем и Асквитом. Последний намеревался поддержать союз Робертсона и Хейга. Сегодня заходил Мюррей Элибанк; он говорит, что Асквит совершенно здоров и находится в прекрасной форме. Он хвалит Ллойд Джорджа, который считает Дерби ценным приобретением и которому не хочется с ним расставаться. Среди рабочих на Клайде много русских, хотя пацифистов и предателей среди них немного. Зато шахтеры в Дербишире требуют победоносного мира. В целом в стране преобладают здоровые настроения. Дело с концессией Мюррея продвигается очень медленно. Он жалуется на уклончивость властей. Он не вел непосредственных дел с Юмбером, что для него большая удача.
Ожидается, что трибунал вынесет вердикт по делу Боло завтра или послезавтра. Если трое из семи членов трибунала выступят за его оправдание, его оправдают, но смертный приговор считается делом решенным.
14 февраля 1918 г. Военный атташе очень высоко ценит Репингтона. По-моему, его слова, обращенные ко мне, — изложение точки зрения Репингтона. «Морнинг пост», то есть выпуск за понедельник, привезли только сегодня. В номере нападки Репингтона и передовица, посвященная Ллойд Джорджу. По словам Лирой-Льюиса, силы обеих армий, британской и французской, истощены. Он считает, что исход войны всецело определится здесь, во Франции, говорит о нелепости подчинения всей резервной армии французскому генералу. Он же, в силу своего положения, не знает, кому из двух главнокомандующих и когда понадобятся подкрепления. Репингтон получает сведения от Робертсона и его друзей. Мне не кажется мудрым решением подавать в суд на Репингтона и «Морнинг пост», так как во время процесса непременно зададутся вопросом, повредила ли публикация национальным интересам какой-либо или обеих сторон.
15 февраля 1918 г. Никакого сюрприза по поводу Боло. Смертный приговор считался делом решенным. Его адвокат сказал: «Pourquoi n’avons-nous pas ici Caillaux et Humbert? Je vais vous le dire. Parceque si Caillaux était ici Bolo serait acquitté. On a craint de toucher à un homme qui était puissant hier, qui peut le redevenir demain. Que M. Caillaux soit traduit devant la Haute-Cour, soit, mais alors que Bolo l’y accompagne, sinon c’est que l’on a peur du premier. Si Bolo était un parlementaire aussi considérable que MM. Humbert et Caillaux il ne serait pas là. Il y a donc deux justices! La république des camarades n’est pas morte»
[482].
16 февраля 1918 г. Вчера мне нанес визит Уильямс, радикал — член парламента от Дарема. Он не пацифист. Он приехал читать лекции на французском. Р. Сесила он считает великим человеком, а его единственным недостатком называет вспыльчивость. По его словам, Ллойд Джордж серьезно болен. Он, Уильямс, за Лигу Наций, но в умеренном смысле и не слишком поспешно. Сообщество миролюбивых народов, объединившееся ради сохранения мира, должно так запугать Германию, чтобы в будущем она не воевала! Прекрасные мечты! Сегодня утром меня навестили двое: Лемана
[483] из Льежа я принимал в Желтой комнате, а «лейбориста» Гендерсона в другой комнате; я сновал между ними, как челнок. Леман приехал получать награду, Большой крест ордена Святых Михаила и Георгия. Гендерсон пришел с дружеским визитом. Он спрашивал, как избежать проволочек в префектуре полиции с визами для себя и его спутников-социалистов, которые возвращаются в Англию вечером в воскресенье или утром в понедельник. О политике мы не говорили, вернее, не обсуждали спорные вопросы. Г. сказал, что Ллойд Джордж слег, но только из-за простуды, и очень плохо выступил во время последней речи в Палате общин. Р. Сесил на подъеме; он более открыт для возражений, чем обычный Сесил. Бальфур — ум правительства, но здоровье его не в лучшей форме, и он настроен философски и равнодушно. Асквита он не упоминал.
