29 ноября 1914 г. Король намерен посетить войска на фронте; никто не должен об этом знать. Он выражает надежду, что ни Пуанкаре, ни кто-либо из его приближенных не отправятся его встречать. Визит должен проходить в строжайшей тайне. Кажется, русские добились большого успеха. Погода омерзительная: почти каждое утро, а иногда и весь день туманы.
30 ноября 1914 г. В посольстве ужинал Бриан; беседа с ним была очень содержательной. Он расстался со своими социалистическими идеями. После наступления мира Франции нужно отстранить от всякой власти шайку с улицы Валуа и ее приспешников. Фронтовики, которые переносили тяготы и лишения, видели смерть и страдания, сочтут, что они тоже имеют право голоса. Они помогут вернуться в депутаты не тем, кто навлек на страну катастрофу из-за коррупции и голода в армии, когда не поставлялось то, что было нужно. Он отмахивается от предположений о том, что армия, а за ней и вся страна, примет какого-либо короля, даже если каждый из претендентов окажется неплохим кандидатом. По его словам, до войны аристократия, купцы, буржуа и мелкие буржуа не доверяли друг другу, но на фронте они сблизились и прониклись прочным патриотизмом. Если мудрые политические лидеры в конце войны воспользуются такой ситуацией и начнут управлять Францией здраво, можно считать, что война пойдет стране на пользу.
В воздухе витает идея посредничества. На него осторожно намекают Люксембург, Швейцария и Брайан
[97], а косвенным подстрекателем выступает германский кайзер. Для стран Антанты подобные мысли стали бы пагубной глупостью. В начале войны в ходе трехнедельного пребывания кайзера в Люксембурге великая герцогиня приняла захватчика за ужином; возможно, это будет стоить ей трона в конце войны. В роли посланца мира выступает ее премьер-министр; именно он сравнительно недавно передал бельгийскому правительству предложение кайзера предоставить Бельгии благоприятные условия, если она отколется от Франции и Англии.
Глава 5
Декабрь 1914 года
1 декабря 1914 г. Поездку короля на фронт следует хранить в строжайшей тайне; его не должны встречать ни кто-либо из министров, ни президент. Судя по всему, президенту о визите сообщила полиция, и он встретил короля в Дьеппе.
2 декабря 1914 г. Сегодня в правительстве должны обсуждать вопрос о возвращении в Париж — когда и на какой срок. Судя по положению на фронте, сейчас возвращение не более уместно, чем шесть недель назад: немцы по-прежнему находятся в окрестностях Компьени. Будущие держатели контрактов здесь спотыкаются друг о друга, и все надувают правительство. Слухи о посредничестве носятся в воздухе. Говорят, Австрия пытается через Испанию предложить Франции и Бельгии заключить с ней сепаратный мир — без Германии; тем самым Австрия хочет спасти себя от уничтожения. Тем временем провалилась миссия премьер-министра Люксембурга в Берне, предпринятая с целью заручиться помощью президента Швейцарской Республики в попытке посредничества.
3 декабря 1914 г. По слухам, кабинет министров постановил, что президент республики уедет в Париж 10, 11 или 12 декабря. Министры последуют за ним по одному; Национальная ассамблея соберется 22 декабря. Останется ли правительство в Париже или вернется в Бордо ближе к концу года, зависит от положения на фронте. Палата депутатов и Сенат должны снова собраться во второй вторник января.
4 декабря 1914 г. Объявили о том, что в плен взяли Девета
[98], но я сомневаюсь, что его повесят, как следовало поступить, или хотя бы расстреляют. Наконец, вопреки советам Бриана, Делькассе и Мильерана, решили, что переезд в Париж начнется 9 декабря — глупое решение.
6 декабря 1914 г. Ливень. Оганьер
[99] уже уехал в Париж; по его словам, ему все равно, что делают другие; он останется в Париже. Мильеран и его департамент остаются в Бордо до январского собрания Национальной ассамблеи; время от времени он наведывается в Париж. Бриан уехал в Париж, но собирается вернуться. Эдуард де Ротшильд собирается перевезти в Париж семью и банк. Все считают министров глупцами.
8 декабря 1914 г. Неожиданно потеплело по-весеннему. Правительственные департаменты спешат прочь, но Мильеран стоит на своем и держит сотрудников в Бордо; ему придется время от времени приезжать в Париж на заседания Совета министров.
6 декабря получил следующее письмо от Грея:
«Министерство иностранных дел,
22 ноября 1914 г.
Лично.
Дорогой Барти!
Каково ваше желание относительно работы в посольстве? Надеюсь, вы останетесь в должности и далее и увидите конец войны. К сожалению, пока идет война и французское правительство уехало из Парижа, ничего нельзя согласовать, но, если вы не вернетесь в Париж на волне военных успехов и не примете там участия в успешном завершении войны, государственная служба много потеряет.
Таково мое искреннее желание, если вы не против.
Искренне ваш, Э. Грей».
11 декабря 1914 г. Завтра в 11 утра мы отбываем. Большинство сторонников правительства, во всяком случае самые активные горлопаны, и слышать не желают о том, чтобы парламент собрался здесь: они настаивают на Париже, хотя здесь для заседаний верхней и нижней палаты подготовили два мюзик-холла, истратив 12 тысяч фунтов. П., который уверяет, что сам чистокровный француз, хотя его жена родилась в Австрии, посетил госпиталь и говорил с раненым французским солдатом, ссылаясь на то, как он «тофолен». Солдат просиял и воскликнул: «Enfin je vois un boche!»
[100]
Париж, 13 декабря 1914 г. Вчера превосходно доехали за девять часов.
Грей хочет меня видеть, и в среду утром я семичасовым поездом еду в Лондон. Утром виделся с Брианом; он доволен положением на фронте. Похоже, сербы добились подлинного успеха, и русские утверждают, что победили под Краковом.
Лондон, 16 декабря 1914 г. Два с половиной часа добирались из Фолкстона в Лондон и прибыли в 8.15 вместо 7 часов. Зашел поужинать в «Терф-клуб» и узнал дурные вести о бегстве в тумане немецких крейсеров после артиллерийского обстрела Скарборо и других открытых городов. Нет пределов тому, как эти гунны нарушают все правила современной войны. В клубе встретил многих знакомых — Сефтона и Дика Молино, который только что вернулся с фронта; Нерсборо, Дж. Коттрелла, Гарри Милнера, «Выжималку» Кумба, Чарли Эджкома, Обби Крейвена и Корбетта; последний рассказал о тяжелом состоянии сына Хардинга — у него заражение крови.
