Военное положение русских все хуже и хуже; некоторые считают, что русские заманивают немцев в ловушку — но так же в свое время утверждали, что отступление из Монса было стратегическим ходом, вызвавшим сражение на Марне!
Никто не знает, почему Италия не объявляет войну Германии. Итальянские войска берут в плен баварцев и других немецких солдат.
5 сентября 1915 г. Похоже, всем известно о предстоящем наступлении на немецкие позиции, и многие отмечают места, где это наступление необходимо начать. Если уж подобными сведениями располагают французские журналисты и прочие, они наверняка известны врагу. Немцы успеют подготовиться, если французы не распространяют намеренно ложные слухи.
Мне не нравятся постоянные пробные шары, запускаемые папой. Последнее послание, переданное через кардинала Гиббонса, наверняка польстит тщеславию президента Вильсона и, возможно, подтолкнет его предложить свое посредничество в деле paix boiteuse
[219], на что, при нынешнем настроении французской армии и народа, Франция ни за что не пойдет.
Из-за упрямства и несговорчивости Сербии мы можем потерять последний шанс привлечь на свою сторону Болгарию. Немцы прилагают большие усилия, чтобы склонить на свою сторону Болгарию через Сербию. Если они добьются успеха, у них не уйдет много сил на то, чтобы убедить Фердинанда перейти на их сторону. Когда дело доходит до согласования курса между союзниками Антанты, колеса поворачиваются медленно. Сазонов — ужасная обуза.
6 сентября 1915 г. Берлинский корреспондент нью-йоркской газеты «Уорлд» телеграфирует: «L’Angleterre a simplement perdu la raison par la terreur que lui inspire l’Allemagne. Cette terreur absurde, qui est devenue une obsession, a affolé les meilleuyrs hommes d’état anglais, en les aveuglant sur les intérêts primordiaux de leur pays, et en les amenant à faire une chose qui, si elle réussissait, serait la pire des calamités pour l’avenir de l’Angleterre. La Russie est en effet la grande ennemie future d’Angleterre. Si vous considérez un avenir siffisamment lointain, il vous est impossible de conclure autrement. C’est avec la Russie que l’Angleterre de demain doit compter. Les efforts de l’Angleterre pour s’emparer des Dardanelles et par là, libérer sa future rivale, ne sont qu’une monstrueuse erreur politique. J’ai toujours eu la plus grande admiration et la plus grande considération pour les hommes d’état anglais, qui indubitalement ont été parmi les plus grands du monde, mais j’avoue que les efforts de l’Angleterre pour livrer la Turquie à la Russie manquent de prévision politique. La prestige anglais a été enterré plus profondément sur le front des Dardanelles que partout ailleurs, c’est à dire que la plus grave atteinte qui ait jamais été portée au prestige anglais est l’insuccès dans la presqu’île de Gallipoli, qui doit certainement compromettre l’influence anglaise dans tout l’Orient. Heureusement pour l’Angleterre (et un jour viendra où celle-ci s’en rendra compte) ses efforts pour prendre les Dardanelles sont et resteront vains, nous avons toutes les raisons de le croire»
[220]. Якобы это наблюдения одного дипломата, с которым корреспондент познакомился в Вене. В них есть большая доля истины. По словам Чироля, который приехал сегодня утром с Балкан и просил устроить его на ночлег, поскольку он опоздал на поезд, едва ли в Англии дома понимают, что Дарданелльская операция может окончиться катастрофой. Когда я сказал, что трех наших генералов сняли с командных постов из-за поражения в заливе Сувла, он ответил: судя по тому, что он слышал в Афинах, в составе Верховного командования грядут перемены.
7 сентября 1915 г. Утром Чироль уехал в Лондон. Он говорит, что, когда страны Антанты побуждали Сербию перейти от обороны к нападению, Китченер дал сербскому военному командованию противоположный совет через своего представителя. Такой порядок свидетельствует о недальновидности. Китченер и его эмиссары сообщаются напрямую без ведома Грея и его представителей, для чего Китченер заручился согласием Грея.
8 сентября 1915 г. Клемансо хочет избавиться от Пуанкаре и Мильерана. Он подозревает, что Жоффр слишком терпимо относится к клерикализму и консерватизму. Кроме того, он невысокого мнения о его полководческих талантах. Из разоблачений, сделанных на сенатской комиссии по военному бюджету, ему известно, что в военном министерстве процветает бездействие и даже хуже; все это, через здешних милитаристов, в ответе за многое, что было сделано неправильно. Клемансо был бы готов сформировать правительство, но ему не удалось сместить даже Мильерана. Вряд ли у него появится такая возможность, если Пуанкаре поручит ему такую задачу. Он за войну jusqu’au bout
[221]. Все политики — отвратительная шайка. В первую очередь они думают о своей партии, о своем положении и власти в ущерб благу страны и убеждают себя, что их пребывание у власти — лучшее и единственное, что возможно для блага страны. Очень немногие политики готовы признать свою неправоту.
Англичане, которые здесь по-настоящему достойно работают и вызывают всеобщее одобрение, — квакеры. Без всякой шумихи и саморекламы они строят убежища, добывают сельскохозяйственный инвентарь и т. п. для бездомных крестьян в ряде разоренных районов.
Говорят, что наш посол в Софии не передал на родину содержание разговоров с болгарским премьер-министром, из которых становилось ясно, что он (болгарский премьер-министр) был бы готов присоединиться к Антанте на условиях, которые мы бы с готовностью приняли. Посол молчал об этом разговоре, пока не стало поздно; к тому времени русские бежали, и болгарский премьер-министр передумал. Из-за отсутствия согласованности между странами Антанты их предложения Балканским государствам всегда задерживались или поступали слишком поздно для того, чтобы иметь действие.
