Конфедераты были малочисленнее, но более дисциплинированны, чем федералы, так что их осторожный генерал был готов перейти в наступление. Дайте мне, еще 19 000 таких же хороших солдат, как те 41 000, что у меня есть, необходимый «транспорт и снаряжение для войны», говорил Джонстон президенту Дэвису 1 октября, и я «перейду Потомак и буду вести войну на вражеской территории»;
[125] произнося эти слова, он знал, что армия Союза по численности его превосходит.
Когда Макклеллан писал о войне, он вынужден был опровергать намеки на свою бездеятельность как командующего. «Меня заставили поверить, – писал он генералу Скотту из Вашингтона 8 августа, – что противник перед нами держит как минимум 100 000 человек. Если бы я был на месте Борегара,
[126] имея такую силу в своем распоряжении, я бы атаковал позиции на той стороне Потомака и одновременно форсировал бы с боями реку выше города».
[127] Однако сам Макклеллан, имея как минимум 76 000 против 41 000 войск противника, не совершил в ноябре ничего подобного, пусть бы и не столь масштабного, как то, чего он ожидал от конфедератов в августе. Я «не такой глупец, – сказал он президенту, – чтобы выступить напротив Манассаса и сражаться в месте, выбранном врагом».
[128]
Судя по частным письмам Макклеллана того времени, он, похоже, думал, что во властных структурах стремятся осложнить его задачу. «Мне мешают и сбивают с толку неумехи на каждом углу», – писал он.
[129] На самом деле все, «от президента до последнего ординарца, стоящего за его дверью»,
[130] помогали ему в соответствии со своими возможностями. Вина не на президенте, кабинете министров, генерале Скотте или сенаторах; это целиком и полностью его вина. Макклеллан ввел себя в заблуждение, полагая, что противник располагает стопятидесятитысячной армией. Это действительно могло бы оправдать его бездействие, но Джону Хэю после одного вечернего разговора с генералом «стало до боли очевидно», что «у него нет плана».
[131]
Отношение президента к своему генералу было безукоризненным. Они печально поговорили о катастрофе при Боллс-Блафф. Вспоминая о гибели полковника Бейкера, Макклеллан сказал: «Очень много хороших парней в погонах уйдут в землю раньше, чем все это закончится. Нет потерь, которые нельзя было бы возместить. Если я получу пулю в лоб, господин президент, вы немедленно поставите на мое место другого». «Я хочу, чтобы вы берегли себя», – услышал он в ответ.
[132]
Вечером 26 октября «якобинский клуб в лице его представителей сенаторов Трамбулла, Чандлера и Уэйда решил подтолкнуть администрацию к боевым действиям. Летнее возбуждение должно возобновиться, – писал Хэй. – Президент защищал осмотрительность Макклеллана». Затем «якобинцев» обсуждали в штаб-квартире генерала. «Президент был против этого нового проявления народного нетерпения, но сказал, что это реальность и ее следует принять во внимание. “В то же время, генерал, вы не должны начинать сражение, пока не готовы”. “Я ставлю на кон все, – ответил Макклеллан. – В случае поражения я больше не увижу ни вас, ни кого другого”. “У меня есть желание пойти с вами, – сказал Линкольн, – и победить или погибнуть в бою”».
[133]
Скотт 31 октября добровольно покинул действительную службу, Макклеллан заменил его в командовании всеми армиями Соединенных Штатов. На следующий вечер в своей штаб-квартире генерал зачитал Линкольну и Хэю приказ об отставке Скотта и своем вступлении в новую должность. Президент сказал: «Я буду крайне удовлетворен, если это огромное увеличение ответственности не смутит вас». Макклеллан, у которого были определенные трения со Скоттом, ответил: «Это огромное облегчение, сэр! Я чувствую, словно сегодня у меня с плеч сняли несколько тонн. Теперь я буду поддерживать контакт с вами и госсекретарем. Меня не смутит ничье вмешательство». «Хорошо, – ответил Линкольн. – Опирайтесь на меня и на всю имеющуюся информацию. В дополнение к вашей нынешней должности, верховное командование армией потребует от вас огромных усилий». «Я справлюсь», – негромко сказал Макклеллан.
[134]
Страна имела право ожидать наступательных действий. Поскольку Макклеллан был склонен недооценивать как численность, так и боеготовность своих солдат, его 76 000 «годных для наступления» можно легко увеличить до 100 000 человек. Он должен был либо дать бой Джонстону, либо вытеснить его из Манассаса, либо расширить блокаду конфедератов в нижнем течении Потомака, либо взять Норфолк.
[135] Любое из этих действий осенью 1861 года вполне бы удовлетворило страну и сохранило уверенность президента в Макклеллане. Это стало бы очень ценным достижением. Но он не был бойцом и не смог справиться с командованием стотысячным войском. Сомнительно, чтобы в армии Союза в тот момент нашелся генерал, которому это было бы по силам. Спустя много лет после войны Грант говорил об «огромной и суровой ответственности», свалившейся на Макклеллана в начале, и добавил: «Если бы Макклеллан вступил в войну как Шерман, Томас или Мид, прошел боевой путь снизу доверху, не сомневаюсь, что он заслужил бы такие же лавры, как любой из нас».
[136] В армии Макклеллана служил полковник Уильям Т. Шерман, который в 1864 году очень успешно командовал армией в 100 000 человек, но при этом говорил президенту, что его «предельное желание – служить на подчиненных должностях и ни в коем случае не брать на себя верховное командование».
[137] Руководить, кормить, воевать и побеждать со стотысячной армией – едва ли не высшее организаторское искусство, на которое способен человек.
[138] Джозеф Джонстон «тихо и печально»
[139] мечтал о том, чтобы повести в наступление шестидесятитысячную армию, но у него был бесценный опыт командования вдвое меньшей армией при Булл-Ран.
