«Мне кажется, тот, кто обеспечит победу дома, – написал Адамс Сьюарду 10 января 1862 года, – будет способен избавить нас от войны с чужеземцами». Вскоре после того, как это письмо дошло до Вашингтона, его желание оказалось удовлетворено.
Форт Генри на реке Теннесси и форт Донелсон на реке Камберленд прикрывали два важных пути вторжения в юго-западную часть Конфедерации, причем расстояние между ними составляло менее двенадцати миль. Командующий эскадрой Фут и генерал Улисс С. Грант посчитали захват форта Генри вполне осуществимым и запросили Г. Халлека, командующего войсковым округом со штаб-квартирой в Сент-Луисе, разрешения произвести такую попытку. Разрешение было дано телеграммой 30 января, а через два дня почта доставила Гранту подробные инструкции. На следующий день он с Футом выдвинулся из Каира в устье Огайо на четырех бронированных и трех деревянных канонерках в сопровождении нескольких транспортов с войсками. Через четыре дня Фут обрушил на форт Генри сокрушительный огонь. Конфедераты «упорно отстреливались», но через час с четвертью «жестокого сопротивления» вынуждены были спустить флаг. Участию армии в нападении «помешали непролазная грязь на дорогах и высокий уровень воды».
[215] «Форт Генри наш, – телеграфировал Грант Халлеку 6 февраля. – Восьмого я возьму и уничтожу форт Донелсон».
[216]
Альберт Сидни Джонстон, командующий округом армии конфедератов, которого Джефферсон Дэвис считал способнейшим из генералов-южан, был обеспокоен падением форта Генри и вознамерился «защищать Нашвилл у Донелсона», направив для этого дела лучшие части своей армии.
[217]
Проливные дожди сделали дороги временно непреодолимыми для артиллерии и обозов. Более того, Грант надеялся на взаимодействие с канонерками, которые задержались из-за необходимости ремонта; таким образом, он не смог выполнить данное в письме обещание. Тем не менее он отправил канонерки и часть войск по воде, а сам с основными силами покинул форт Генри и двинулся пешим маршем к Донелсону, оказавшись перед ним в полдень. Он начал осаду форта и, при постоянных перестрелках, охватил на следующий день «фланги противника».
[218] 14 февраля Фут ввел в бой канонерки, надеясь на повторение успеха у форта Генри. Мужество и решимость остались прежними, но условия изменились, и фортуна от него отвернулась. Батареи конфедератов значительно превосходили мощью его артиллерию, два броненосца лишились управления и «стали беспомощно дрейфовать по течению», два других, получив серьезные повреждения, вскоре последовали за ними. Фут был ранен; флот оказался небоеспособен.
[219] «Я решил, – записал Грант, – сделать максимально плотной блокаду форта, местами возвести укрепления и ждать окончания ремонта канонерок».
[220] В эту ночь разочарование союзных войск усугубилось физическим дискомфортом. Когда они уходили из форта Генри, погода была по-весеннему теплой; многие даже не стали брать с собой одеяла и шинели; на следующий день северный ветер принес дождь со снегом, который длился двое суток, испытывая солдат, оказавшихся без палаток и опасавшихся разжигать костры из-за близости противника, на выносливость и терпение.
Повергнутые в уныние потерей форта Генри, генералы конфедератов воспрянули духом, отогнав канонерки и при этом не потеряв ни одного человека, ни одной пушки; увы, узнав о прибытии к Гранту подкреплений, они поняли, что тот вскоре сможет полностью блокировать форт. Для спасения гарнизона им нужно было срочно разорвать кольцо осады и вновь открыть путь к Нашвиллу. Они решили провести атаку на следующее утро.
Подкрепление увеличило численность армии Гранта до 27 000 человек. Справа располагалась дивизия Макклернанда, закрывавшая дорогу на Нашвилл; центр занимал Лью Уоллес, левый фланг – Ч. Ф. Смит.
За пределами земляных укреплений форта располагалась извилистая линия траншей протяженностью около двух миль, в некоторых местах укрепленная засеками. Траншеи были заняты войсками конфедератов, численность которых достигала 21 000 человек. В пять часов утра 15 февраля они атаковали Макклернанда, который после упорного сопротивления превосходящим силам противника был вынужден в некотором беспорядке отойти. Отступавшие, находясь на вершине холма за линией фронта Уоллеса, представляли собой «безошибочный признак катастрофы… Один офицер галопом скакал по дороге, выкрикивая: “Нас разорвали на куски”».
[221] Конфедераты овладели дорогой на Нашвилл, но оказались слишком утомлены тяжелым сражением, чтобы немедленно начать организованный вывод войск из форта по дороге, покрытой снегом и льдом. К тому же не все солдаты были обеспечены провизией, не были приняты и меры безопасности, которые обычно обязательны при отступлении перед лицом врага.
Ранним утром того дня Фут пригласил Гранта на флагманский корабль для совета, поскольку сам был в слишком тяжелом состоянии, чтобы покинуть борт. Генерал, командующий армией северян, принял приглашение, в результате чего в момент наступления конфедератов его не оказалось на поле боя. Сойдя на берег после беседы с Футом, он встретил капитана своего штаба «белым от страха… за судьбу федеральных войск».
[222] Ему пришлось четыре или пять миль промчаться с максимальной скоростью по обледеневшим дорогам.
Этот момент оказался решающим в биографии Гранта. Война дала ему возможность восстановить прерванную карьеру; если бы он потерпел неудачу в этот важнейший час, другого шанса, возможно, и не представилось бы, а его столь некстати случившееся отсутствие утром на поле сражения наверняка было бы истолковано неверно.
Известно, что бывают моменты, когда неудачное начало создает впечатление, что все идет наперекосяк; когда все растеряны, никто не может сообразить, как поправить дело; когда обычные люди впадают в панику и не знают, на что решиться. И в этот момент появляется командир, вникает в ситуацию, подбадривает подчиненных, отдает ряд распоряжений – и трудности рассеиваются, за неудачей следует успех. Именно такая ситуация сложилась на поле боя у Донелсона. Грант прибыл; из хаоса возник порядок, из отчаяния – решимость. Когда он услышал, что правый фланг потерпел неудачу, его лицо слегка покраснело, он смял в руке какие-то бумаги. Но, приветствуя Макклернанда и Уоллеса, он произнес обычным спокойным голосом: «Джентльмены, позицию справа необходимо вернуть». Затем галопом отправился на левый фланг, по дороге остановился, чтобы послать депешу Футу и попросить у него подмоги.
[223] По пути он услышал, как солдаты передают друг другу, что противник выходит «с ранцами и заплечными мешками, полными провизии». Ему стало ясно, что утренняя вылазка конфедератов – не что иное, как попытка покинуть форт, и он сказал штабному офицеру, который ехал с ним рядом: «Некоторые наши люди сильно деморализованы, но противник должен быть в худшем состоянии, поскольку попытался пробить себе путь силой, но не смог; тот, кто сейчас атакует первым, выйдет победителем. Сообщайте всем, кого повстречаем на пути: “Набивайте патронташи и выдвигайтесь вперед. Противник пытается сбежать. Мы не должны ему этого позволить”».
[224] Где бы ни появлялся Грант, он всюду укреплял веру в успех. Он прискакал в штаб Смита и приказал ему начинать наступление, заверив, что перед ним – тонкая линия обороны, которую легко преодолеть. Сквозь засеки, которые казались такими плотными, что и кролик не проскочит, Смит повел в атаку своих людей с необычайной энергией и смелостью, «занял передовые траншеи противника и закрепился в них, обеспечив себе надежную позицию».
[225] Отдав приказ Смиту, Грант дал команду переходить в наступление и Макклернанду с Уоллесом; энергичной атакой они отбили свои утренние позиции, восстановив контроль над дорогой в Нашвилл. У конфедератов не осталось иных способов покинуть форт Донелсон, кроме как по реке или по дороге, затопленной паводком. Гран распорядился на следующее утро возобновить натиск. Вряд ли у него были сомнения в успехе.
