Подавленность в Ричмонде отражала реальные масштабы катастрофы. Через шесть дней после падения Донелсона, то есть 22 февраля, временное правительство Конфедеративных Штатов уступило место постоянному, и Дэвис занял президентское кресло на шестилетний срок. На фоне глубокой депрессии, в «самый мрачный час нашей борьбы», как он выразился, Дэвис, бледный и истощенный болезнью и горем, произнес инаугурационную речь, в ходе которой признал, что «мы недавно пережили серьезные катастрофы».
[239] Неприятности подвигли конфедератов на крайние меры. Через шесть дней после инаугурации Дэвис, действуя на основании полномочий, данных ему актом конгресса, принятым на тайном заседании, объявил военное положение в Ричмонде и на десять миль окрест и приостановил действие привилегии судебного приказа о доставлении арестованного в суд (habeas corpus). Через семь недель, в ответ на его рекомендации, был принят строгий закон о воинской повинности.
[240]
О, если бы Потомакская армия под командованием Гранта быстро воспользовалась такой деморализацией в столице Конфедерации! Действительно, в какой-то момент могло показаться, что Макклеллан готов к быстрым действиям, о чем свидетельствуют два документа, направленных им Халлеку 20 февраля: «Если вооруженные силы Запада в настоящее время смогут взять Нашвилл и даже удержать его, я надеюсь в ближайшие три-четыре недели занять Ричмонд и Норфолк». «Мятежники прочно удерживают Манассас, менее чем через две недели я должен двинуть Потомакскую армию и надеюсь оказаться в Ричмонде вскоре после того, как вы будете в Нашвилле».
[241] Армия северян вступила в Нашвилл 24 февраля. У Макклеллана появилась великолепная возможность.
[242] Командуя стопятидесятитысячной группировкой, в среднем превосходящей по качеству сырой рядовой состав армий большинства европейских стран, с дорогами не хуже большинства тех, по которым продвигалась и Сардинская армия в 1860 году, – дорогами, не более сложными для маршей, чем дороги в Теннесси, по которым войска северян проходили и продолжали двигаться с большим успехом, – он, безусловно, должен был нанести удар по силам Джозефа Э. Джонстона у Манассаса. У него было тройное численное превосходство в живой силе, и хотя исход никакого серьезного сражения нельзя предсказать наверняка, тем более сражения Макклеллана против Джозефа Э. Джонстона, все шансы были решительно в пользу армии Союза. Более того, Джонстон собрался уходить из Манассаса. Он начал подготовку 22 февраля, дал приказ о выступлении 7 марта и через четыре дня расположил свою армию в безопасном месте, на южном берегу реки Раппаханнок. Здесь появилась прекрасная возможность, по словам Макклеллана, «нанести удар» крупной армии, которая будет отступать «перед превосходящими силами противника».
[243]
Давайте теперь вернемся к Гранту в дни после взятия Донелсона. В частном письме к Уошберну от 22 марта он подробно описал взаимонепонимание с Халлеком. «После взятия Донелсона, – писал он, – генерал Халлек ничего не получал от меня в течение почти двух недель. Примерно столько же времени и я от него ничего не слышал. Я писал ежедневно, иногда по три раза на день, докладывал обо всех перемещениях и изменениях, состоянии войск и т. д. Не получая моих сообщений, генерал Халлек вполне справедливо был недоволен и, как я недавно узнал, ежедневно посылал мне выговоры. Я их не получал, они потеряли свою остроту. Когда один все-таки до меня дошел, я счел его несправедливым, возмутился и попросил отставки. Я отправил три телеграммы, каждая из которых заканчивалась моей просьбой об отставке. Впрочем, сейчас все прояснилось и у меня появилось ощущение, что генерал Халлек удовлетворен. Действительно, он написал мне письмо, в котором сказал, что моя отставка невозможна, и осыпал комплиментами».
[244] Но в своей статье в Century Magazine (февраль 1885 года) и в «Личных воспоминаниях», написанных после того, как ему довелось познакомиться со всей корреспонденцией, Грант сурово критиковал Халлека. Тем временем Халлек пользовался полным доверием в военном министерстве в Вашингтоне и был назначен единоличным командующим всей западной армейской группировкой Соединенных Штатов;
[245] 13 марта он вернул Гранту командование Теннессийской армией, от которого тот был временно отстранен.
[246] В 1884 году Грант писал: «Мое мнение было и остается прежним: сразу же после падения форта Донелсон Юго-Запад не смог бы оказать особого сопротивления национальным силам. Если бы хоть один генерал взял на себя ответственность за командование всеми войсками к западу от Аллеганских гор, он мог бы занять Чаттанугу, Коринф, Мемфис и Вискберг теми силами, которые у нас были, а поскольку на Севере быстро увеличивалось число добровольцев, у нас появилось бы достаточно сил во всех этих центрах, чтобы успешно вести наступательные действия против любых сил противника, оказавшихся поблизости».
[247] После непростительного пренебрежения со стороны Халлека Грант снова возглавил армию и получил возможность для действий, которые, если бы он сумел проявить в них все свои способности, безошибочно (по общему мнению правительства и народа) указали бы на него как единственного, кто пригоден для этого.
В последние дни марта штаб-квартира Гранта находилась в Саванне. У него было пять дивизий, стоявших лагерем у Питтсбург-Лэндинг – на возвышенности в девяти милях на западном берегу реки Теннесси – на стороне противника. На том же берегу, в пяти милях от этого лагеря, у Крампс-Лэндинг расположилась дивизия Лью Уоллеса. Генерал Бьюэлл, командующий Огайской армией численностью 36 000 человек, направлялся маршем к Саванне, чтобы присоединиться к армии Гранта в наступлении против армии конфедератов, которая находилась в районе Коринфа.
