На следующий день сражение возобновилось. Конфедераты были оттеснены, и некоторые части армии Союза оказались не далее чем в четырех милях от Ричмонда. Это были части левого фланга; не получив приказа продвигаться дальше, они вернулись на позиции, которые занимали до сражения. События этих двух дней можно охарактеризовать как частичный успех Джонстона, за которым последовал отпор конфедератам.
[351]
Армия Союза почти месяц спокойно стояла лагерем на Чикахомини. Линия пикетов проходила примерно в шести милях от города, и часовым, охранявшим мост Меканиксвилл, был хорошо виден дорожный указатель: «Ричмонд – 4,5 мили». Солдаты Макклеллана могли видеть остроконечные крыши Ричмонда, слышать перезвон церковных колоколов и даже бой городских часов. Аванпосты конфедератов располагались на расстоянии ружейного выстрела. Население Ричмонда могло видеть зарево костров в лагере северян и время от времени слышать звуки сигнальных труб.
[352] Проливные дожди продолжались, и Чикахомини вышла из берегов. Пушки вязли в грязи, лагеря армии Союза превратились в болота, от сырости и малярийного воздуха начались болезни, к тому же солдаты пили болотную воду. По этим причинам с 1 по 20 июня боевой дух армии заметно упал. Макклеллан выпрашивал подкрепления. В результате он получил 21 000 солдат, переброшенных в расположение армии водным путем. Во второй половине июня погода улучшилась, дороги просохли. Все выглядело так, что наступление, о котором так часто говорил Макклеллан, наконец начнется. Сосредоточив все корпуса, кроме одного, на южном берегу реки, он, вероятно, намеревался постепенно приблизиться к городу на расстояние артиллерийского выстрела, начать обстрел и, возможно, попробовать взять его штурмом. «План Макклеллана взять Ричмонд осадой, – писал Лонгстрит, – был достаточно разумным и, возможно, имел бы успех, если бы конфедераты были согласны с этой программой».
[353]
По случаю выхода Джонстона из строя командование армией Северной Виргинии (как ее вскоре стали называть) было поручено Роберту Э. Ли. Джонстон был способным военачальником, но Ли сразу же начал демонстрировать свои лидерские таланты, которые отличали его на протяжении всей войны. Притом он был напрочь лишен высокомерия, которое порой сопровождает высокие командные должности. Он хорошо ладил со всеми, но особенно важно было то, что между ним, Джефферсоном Дэвисом и Джексоном существовала полная гармония. Джонстон же ссорился с президентом, и их переписка изобилует выражениями неудовольствия. Но с генералом Ли было невозможно ссориться; своим благородством и уважением к коллегам он напоминал Линкольна. Когда Джексон Каменная Стена, нуждавшийся в резервах, узнал о назначении Ли, он сказал приятельнице: «Что ж, мадам, наконец-то я получил подкрепление».
[354]
Ли обладал организаторским талантом, равным таланту Макклеллана. Читая приказы, донесения, историю армии того времени, можно почувствовать, как он буквально вдохнул новую энергию в организацию дела. Тщательно изучив позиции своей армии, он немедленно распорядился об их существенном укреплении. У него были некоторые затруднения с преодолением распространенного среди южан отвращения к ручному труду, но его постоянный личный присмотр, заслуживающая доверия манера поведения и авторитет совершили чудо; вскоре оборонительные работы шли полным ходом. В то же время он лучше узнал всех своих офицеров и завоевал среди них уважение, поскольку отличался упорством и почти каждый день объезжал верхом расположение своих войск. Он решил, что наступление на левый фланг Макклеллана, на корпуса, расположенные на южном берегу реки, «неоправданно, если вообще выполнимо»; это означало бы, по словам Дэвиса, «бросить наших солдат грудью на горы земли противника». С другой стороны, кавалерийская разведка и собственная рекогносцировка позиций армии Союза на северном берегу Чикахомини привели его к мысли о нанесении удара по силам противника на том берегу. Он направил подкрепление Джексону, который все еще находился в долине Шенандоа, и попросил его выступить к Ричмонду, чтобы принять участие в наступлении. Джексон, оставив свою армию в 50 милях с указанием продолжать быстрое и скрытное выдвижение, поспешил в Ричмонд, где в середине дня 23 июня совещался с Ли, Лонгстритом, Д. Х. Хиллом и Э. П. Хиллом. Ли представил свой план сражения и определил каждому из генералов его роль. Джексон заявил, что будет готов начать наступление утром 26 мая.
Фитц-Джон Портер, командующий Пятым корпусом армии Союза,
[355] занимал позицию на северном берегу Чикахомини, на правом фланге, где защищал линию коммуникаций с Белым домом. По нему и этой линии коммуникаций Ли и нанес удар.
Вследствие неизбежных задержек Джексон опоздал на полдня. Э. П. Хилл ждал до трех часов дня 26 июня, чтобы Джексон выполнил свою задачу; затем, опасаясь дальнейшего промедления, пересек реку и оказался непосредственно перед Портером. Завязалось сражение, в котором конфедераты наткнулись на решительное сопротивление.
Макклеллан прибыл в штаб Портера во второй половине дня или ранним вечером, когда сражение еще продолжалось. Они знали, что наступление ведется под непосредственным командованием Ли и что Джексон поблизости, готов присоединиться к основным силам конфедератов и, вероятно, на следующий день вступит в бой. Вернувшись в свою штаб-квартиру на южном берегу, Макклеллан решил, что позиция Портера непригодна для обороны и отдал ему приказ отойти на позицию к востоку от Гейнс-Милл, где можно было защищать мосты через Чикахомини, соединяющие правый и левый фланги Союза и приобретающие чрезвычайно важное значение в случае, если дальнейшее отступление окажется необходимым. Портер получил указание в два часа ночи и с рассветом начал передислокацию, которую выполнил без серьезных стычек и в идеальном порядке. Он отправил донесение с Барнардом, начальником инженерной службы армии, который провел его на новые позиции, и попросил усиления. Эта просьба, несмотря на свою крайнюю важность, как оказалось, так и не дошла до Макклеллана. Барнард вернулся в штаб-квартиру часов в 9–10 утра, «был проинформирован, что командующий отдыхает», и не сделал даже попытки увидеться с ним.
[356] Отличаясь этим от большинства генералов, накануне битвы Макклеллан не волновался; тем не менее примечательно, что Барнард, явно не имевший никаких других дел, не стал дожидаться момента, когда генералу будет удобно ознакомиться с разумной просьбой Портера. На стороне конфедератов обстановка была иной. Джексон не спал, не отдыхал, а, проверяя боеготовность, «в тревожной задумчивости мерил шагами свою комнату, общаясь с Богом» в молитве.
[357]
