Бенджамин, государственный секретарь Конфедеративных Штатов, в начале января написал Слайделлу, что «граф Рассел грубо обращается с Мэйсоном»; в марте он отметил «быстрое нарастание раздражения против Великобритании»; в июне позволил себе почти бранные слова в адрес английского правительства; 4 августа писал Мэйсону, что президент, узнав о последних дебатах в палате общин, пришел к выводу, что Англия не намерена признавать Конфедерацию, и дает ему указание считать свою миссию законченной и покинуть Лондон. Мэйсон получил это сообщение 14 сентября, и через неделю, проконсультировавшись со Слайделлом, уведомил графа Рассела, что в согласии с полученными инструкциями должен завершить свою миссию. Джефферсон Дэвис в декабрьском послании к конгрессу дал выход своей «неудовлетворенности поведением британского правительства»; среди множества нанесенных обид он назвал уважение блокады, введенной федералами, и захват броненосцев.
Хотя Англия относилась к нам не совсем так, как мы относились к ней во время Крымской войны, следует иметь в виду, что «нашим единственным доброжелателем в Европе» была Россия, и что курс британского правительства, по контрасту с французским, оставался почти на грани дружелюбного. Действительно, Англия стала непреодолимой преградой для признания Конфедеративных Штатов Францией и другими европейскими державами. В то время как английский кабинет министров с сожалением наблюдал за британскими торговцами и кораблестроителями, которые, продавая Югу оружие, боеприпасы и корабли, ставили правительство в крайне неловкое положение в его отношениях с Соединенными Штатами, Луи Наполеон сам предлагал конфедератам построить во Франции два броненосца и четыре быстроходных рейдера, намекая, что они могут быть там же оснащены и вооружены. Но эти суда никогда не вышли в море под флагом Конфедерации, и в ноябре 1863 года император изменил свое отношение к американской войне. Если Рассел отказался встречаться с представителем Конфедерации Мэйсоном уже после их первой встречи (вскоре после его прибытия в феврале 1862 года), а Палмерстон виделся с ним лишь однажды, когда уже опасность иностранного вмешательства миновала, то император провел три встречи со Слайделлом, а министр иностранных дел, другие члены императорского кабинета министров и придворные поддерживали с ним постоянные отношения. Более того, Луи Наполеон завоевал Мексику и посадил на трон европейского монарха.
[606]
VIII
Север, благодаря превосходящим ресурсам, обладая более крупными и не менее дисциплинированными армиями, чем у Юга, к тому же имеющими лучшее снаряжение и снабжение и не менее способное командование, что можно было утверждать после Геттисберга и Виксберга, уже был уверен в окончательной победе, для обеспечения которой требовались настойчивость, терпение, готовность жертвовать людьми и деньгами, поскольку не утративший боевого духа народ Юга был готов продолжать сопротивление. Но приток волонтеров практически прекратился, и только весьма жесткие меры по набору в армию могли покрыть потребность в людских ресурсах. Такие меры противоречили духу и нравам народа и не могли быть осуществлены, если бы правительство не оперлось на общественную поддержку. В том, что президент обязательно ее получит, можно было усомниться, наблюдая события в Нью-Йорке вскоре после побед под Геттисбергом и Виксбергом.
В ходе набора призывников во исполнение Закона о воинской повинности от 3 марта 1863 года время от времени возникали волнения, которые быстро затухали, оставаясь явлениями местного масштаба, еще не свидетельствовавшими о массовых и насильственных выступлениях против политики принудительного призыва, принятой федеральным правительством. Согласно принятому закону новый призыв начался 7 июля в Род-Айленде, на следующий день – в Массачусетсе и далее в других местах; в субботу 11 июля должен был начаться призыв в городе Нью-Йорке. О массовом недовольстве призывом было известно, расползались тревожные слухи, большая толпа собралась у офиса начальника военной полиции, но в субботу набор происходил без каких-то волнений; настроение было преимущественно оптимистическим. Однако в опубликованных в воскресных газетах списках бросалось в глаза, что подавляющую долю призывников составляют ремесленники и рабочие. Выяснились практические результаты призыва, а заодно – результаты предоставления освобождения от военной службы, оговоренные Законом о всеобщей трехлетней воинской повинности. Те, кого уже призвали, и те, кому это предстояло в ближайшие дни, взволновались, а затем разозлились. Толпы принялись обсуждать условия освобождения от службы; видные демократы заявляли о неконституционности этого процесса. Главной причиной недовольства стал пункт, позволяющий человеку купить себе освобождение за 300 долларов. Это было оговорено в законе в то время, когда названная сумма считалась достаточно заманчивой, чтобы обеспечить наем заместителя. Но из-за постоянного падения покупательной стоимости бумажных денег, роста спроса на рабочую силу и заработных плат, дорожающей стоимости жизни за такие деньги солдата купить уже было нельзя. Таким образом, «выкуп» был заклеймен как недостойный прием, позволявший богатым дешево отделаться от армии, в то время как бедные были вынуждены нести свою ношу. К концу этого дня, полного интенсивных слухов и нарастающего возбуждения, публика пришла к мысли, что призыв несправедлив и ему нужно оказать сопротивление.
Наступило утро понедельника.
[607] Зная о волнениях в городе, власти приняли определенные меры предосторожности. Вскоре после семи утра начальник военной полиции распорядился открыть призывной пункт Девятого округа, на углу Третьей авеню и Сорок шестой улицы, и подготовиться к продолжению набора. На стол водрузили колесо. На него поместили скрученные в трубочки листочки с фамилиями призывников. Призыву подлежала пятая часть призывников. Все они, если были физически и психически годны к прохождению службы, если не имели законных оснований на отсрочку по каким-то иным причинам и если не могли заплатить триста долларов в качестве «выкупа», должны были уйти в армию на три года или до окончания войны. В десять утра колесо начало крутиться, и с каждым поворотом человек с повязкой на глазах брал свернутый листок с фамилией; начальник военной полиции зачитывал ее перед относительно спокойно ведущей себя толпой ремесленников и рабочих, заполнивших зал. В течение получаса все шло своим чередом. Уже было зачитано около сотни фамилий, когда на улице раздался пистолетный выстрел и в окна и двери призывного пункта полетел град кирпичных обломков и булыжников. Дело в том, что с самого утра перед зданием собралась толпа в несколько тысяч человек. Рабочие городской железной дороги и многих мануфактур из верхней части города бросили работу и отправились маршем по улицам, по пути уговаривая или заставляя других присоединяться к ним. Когда их силы стали представлять собой уже небольшую армию, они в едином порыве ринулись туда, где происходил набор, атаковали здание и завладели им, выгнав начальника полиции и его помощников. Они переломали мебель, залили пол скипидаром и подожгли помещение. Вскоре пожар охватил не только это, но и соседние здания. Для того чтобы разобраться в происходящем, прибыл начальник полиции; он был не в форме, но его узнали, поймали и начали жестоко избивать; только благодаря недюжинной смелости ему удалось вырваться и остаться в живых. К месту событий поспешила стража из Корпуса ветеранов, но плотная толпа бунтовщиков, которая уже заполонила улицы в двух кварталах от горящих зданий, остановила их градом камней. Солдаты открыли огонь по толпе, но его воздействие было невелико, поскольку они значительно уступали в численности. Бунтовщики вырывали у них ружья, многих сильно избили. Появился усиленный отряд полиции, его тоже встретил град камней. Полицейские с дубинками и револьверами тоже не справились с толпой и через несколько минут вынуждены были отступить перед превосходящими силами.
