На следующий день Грант официально вступил в должность командующего армиями Соединенных Штатов. До своего визита в Вашингтон он намеревался оставаться на Западе, но теперь понял, что его место – в Потомакской армии. Он отправился на фронт и провел совещание с Мидом, в ходе которого, после обмена мнениями, делающими честь обоим, решил, что Мид должен сохранить за собой нынешний пост. Затем он направился в Нашвилл, обсудил с Шерманом, который сменил его на посту командующего Западной армией, план операций в Теннесси и Джорджии, и 23 марта вернулся в Вашингтон. Он уже, несомненно, стал самым популярным человеком в Соединенных Штатах. Обе партии и все фракции соревновались в славословии ему. Гранту пришлось преодолеть много препятствий, чтобы подняться до нынешнего положения, и претерпеть много страданий от наветов, но Виксберг и Чаттануга стали победами, которые не только похоронили все сомнения, но и покрыли славой генерала, который их одержал. На самом деле мало кто из людей действия получил при жизни столько похвал, как Грант зимой и ранней весной 1864 года; ворчания было почти не слышно, немногие хулили его успехи. Скромная и естественная манера держаться вызывала уважение к его личности, а крупные достижения заставляли восхищаться полководческим талантом. Поразителен контраст между почти всеобщим одобрением Гранта и нападками на Линкольна со стороны демократов, резкой его критикой со стороны некоторых радикально настроенных республиканцев и высказываниями прочих, отзывавшихся о президенте в обидно-снисходительном тоне.
Грант обладал обаянием прямодушия, так же, как и Линкольн, сознавал себя выходцем из простого народа и хотел сохранить с ним контакт. Но это достоинство порой оборачивалось против него. Слишком часто он демонстрировал излишнюю открытость, слишком часто был готов проводить время в кругу сомнительных лиц, слишком часто ему не хватало чувства собственного достоинства и сдержанности, того, что совершенно естественно было бы ожидать от командующего полумиллионной армией, на которого нация возлагала все надежды на спасение. Незадолго до начала майской кампании Ричард Дана видел его в вашингтонском отеле «Уиллардс» и описал как «невысокого, круглоплечего человека в очень потертой генерал-майорской форме»; «внешне он никак не выделялся» – «обычный не очень опрятный мужчина слегка потертого вида». Дана отметил свое изумление тем, как Грант «курил и разговаривал в нижнем вестибюле отеля среди толпы. В такие времена – генералиссимус наших армий, от которого зависела судьба империи. Но, – продолжал Дана, – вид у него был суровый и жесткий, взгляд был ясен и решителен, он был совершенно естественен и производил впечатление полной уверенности в себе». Пораженный превосходством Гранта и его влиянием на страну, Дана внезапно восклицает: «Как война, как все великие кризисы подталкивают нас к единовластию!»
[619]
«Только после Геттисберга и Виксберга, – писал генерал Шерман, – началась профессиональная война». В 1864 и 1865 годах кампании и отдельные сражения были, как и в предыдущий период, событиями, от которых зависело все происходящее, но к этому времени президент и его генералы усвоили уроки войны и начали вести ее на профессиональном уровне.
Двумя важнейшими задачами, поставленными планом Гранта, были разгром или пленение армии Ли и уничтожение армии Джозефа Э. Джонстона. Первой он намеревался заняться сам, имея в распоряжении 122 000 человек, вторая была поручена Шерману, у которого было 99 000. Исходя из характера ситуации, сопутствующими целями были, в одном случае, Ричмонд, в другом – Атланта. Зима и начало весны прошли преимущественно в систематических и эффективных приготовлениях. Уверенность народа в Гранте была столь велика, что многие с оптимизмом ожидали окончания войны к середине лета.
Вечером 3 мая Потомакская армия перешла в наступление. Река Рапидан была форсирована без сопротивления; на следующий день части расположились в Глуши,
[620] где в прошлом году потерпел неудачу Хукер. Грант не предполагал сражаться в этих дебрях, но Ли, который пристально следил за ним, позволил противнику беспрепятственно перейти через реку, полагая, что когда тот застрянет в глухих зарослях, каждая пядь которых хорошо известна офицерам и солдатам армии конфедератов, то сам Бог предаст его в их руки. Ли отдал приказ о концентрации армии и с наполеоновской быстротой стал выдвигаться вперед, чтобы остановить продвижение противника. 5 мая силы столкнулись в Глуши, началось ожесточенное сражение. Конфедераты вдвое уступали в численности федералам, но их хорошее знание местности и почти полная бесполезность артиллерии северян уравнивали шансы. Ни одна из сторон не добилась преимущества.
Грант понимал, что ему нужно оружием проложить себе путь через Глушь, и следующий день провел в подготовке наступления. Но Ли тоже был намерен атаковать. Оба желали захватить инициативу. С рассветом началось сражение, в ходе которого обе стороны достигали временного преимущества на различных участках фронта. В какой-то момент правое крыло конфедератов оказалось вынуждено отступать, и катастрофа казалась неминуемой, но тут явился Лонгстрит и исправил ситуацию. Техасская бригада из корпуса Лонгстрита пошла в наступление; Ли (как и его кумир Вашингтон – неустрашимый воин, наслаждающийся звуками и возбуждением битвы) пришпорил коня и, крайне заинтересованный в результате атаки, поскакал вместе с техасцами. Его узнали, и со всех сторон послышались крики: «Уходите! Генерал Ли, уходите!» После ранения Лонгстрита наступление конфедератов остановилось. Этот инцидент похож на тот, что произошел годом ранее с Джексоном Каменная Стена, получившим смертельную рану.
Бои, продолжавшиеся два дня, получили название «Битва в Глуши». Оба полководца заявили о своем успехе; каждый остался недоволен результатом. Грант, который ожидал, что переправа через Рапидан и атака правого фланга конфедератов вынудит тех отступить, надеялся без сопротивления пройти через Глушь, дать бой на более открытом пространстве и нанести там серьезный удар. Ли, нисколько не смущенный тем, что Потомакскую армию возглавил лично Грант, несомненно полагал, что победы Гранта на Западе были одержаны скорее вследствие недостатка мастерства противников, чем благодаря его полководческому искусству, и надеялся разгромить Гранта так же, как громил раньше Макклеллана, Поупа, Бернсайда и Хукера, оттеснить его обратно за Рапидан и вынудить, как и его предшественников, отказаться от дальнейшей боевой активности. Если судить по потерям, ближе к победе были конфедераты. Армия Союза недосчиталась 17 666 человек; конфедераты наверняка потеряли меньше, хотя точные данные отсутствуют.
