Потери Гранта с 4 мая по 12 июня в кампании от реки Рапидан до реки Джеймса составили 54 925 человек. Это количество примерно равняется всей численности армии Ли на момент начала наступления армии Союза. Потери конфедератов неизвестны, но можно уверенно утверждать, что они были намного меньше. Однако голые цифры говорят нам не все. Непропорционально большая доля общих потерь пришлась на цвет Потомакской армии. Вынужденные сражаться в невыгодных условиях и при неудачной стратегии, мужественные и способные офицеры постоянно подвергались непосредственной опасности; впереди всегда шли солдаты-ветераны; они были обречены на гибель. «Баунти-джамперы» и наемники держались в последних рядах. Боевой дух солдат значительно снизился по сравнению с тем днем, когда армия переходила Рапидан. Многие офицеры разуверились в Гранте; солдаты говорили: «Все бесполезно. Кто бы нас ни возглавил, мы не можем побить Бобби Ли». Мид писал: «Думаю, Грант все понял и готов признать, что Виргиния и армия Ли – совсем не то же самое, что Теннесси и армия Брэгга».
[631]
По мнению многих военных, Грант оказался не на уровне представившихся ему возможностей, не смог в максимальной степени воспользоваться имевшимися преимуществами и не добился успехов, соизмеримых с его потерями. Но друзья Макклеллана, утверждавшие, что последний подошел к той же позиции у Ричмонда, потеряв сравнительно мало солдат, а потому его кампания заслуживает большего уважения, упускают в ситуации главное: непрестанные удары по армии Ли были необходимым и неотъемлемым условием успеха. Критики считали, что захват столицы конфедератов равнозначен покорению Юга; эта ошибка не дает им признать тот факт, что Грант был совершенно прав, сделав своей первоочередной целью армию Ли, а Ричмонд – целью второстепенной. Стратегически он превзошел Макклеллана тем, что уловил суть войны и решительно и сурово шел к цели, невзирая на поражения и потери, которые могли бы привести в смятение любого, не обладающего столь твердым характером. Упреки в его адрес беспочвенны, за исключением утверждения (возможно, и справедливого), что армии Северной Виргинии можно было бы терзать с тем же упорством, не принося в жертву столь много своих солдат. Любое сравнение действий Гранта с операциями Поупа, Бернсайда и Хукера, безусловно, только в его пользу. Что касается Мида, то это имя благодарно связывается с величественной победой при Геттисберге, однако трудно увидеть, что он впоследствии как самостоятельный командующий сделал для приближения победы в войне. Если посмотреть на окончательный итог, сравнивая общие потери Гранта к тому дню, когда он принял капитуляцию армии Ли, с потерями, которые понесли все остальные командующие Потомакской армией, то в результате его потери окажутся меньшими, а достижения – величайшими. Впрочем, нельзя забывать, что Макклеллан и Мид в известной степени подорвали силу сопротивления армии Северной Виргинии.
[632]
Шерман, штаб-квартира которого находилась в Чаттануге, начал наступление 6 мая. Под его началом были три армии – Камберлендская, Теннессийская и Огайская, которыми командовали соответственно Томас, Макферсон и Скофилд. Их общая численность составляла 99 000 человек. Армия Джозефа Э. Джонстона численностью в 53 000 бойцов занимала хорошо укрепленные позиции у Долтона. Кампания от Чаттануги до Атланты, которая уже началась, примечательна мужеством и настойчивостью атакующих и умением и стойкостью обороняющихся. Сошлись два гиганта. Бо́льшая численность армии Шермана соответствовала бо́льшей сложности стоящей перед ним задачи. Вторжение на вражескую территорию с постоянно растягивающейся линией коммуникаций и сокращением основных сил за счет выделения частей для охраны этих коммуникаций действительно требовало двойного численного превосходства для достижения цели кампании, а такой целью был разгром или пленение противостоящей армии. У Джонстона не было таких талантливых помощников, как у Шермана, он не мог рассчитывать на такую же безоговорочную преданность, да и в других отношениях его подчиненные уступали подчиненным командующего войсками Союза, которые к тому же обрели дополнительную уверенность в будущем после победы под Чаттанугой. Принимая все это во внимание, можно сказать, что условия противоборства были примерно равными. Как мы увидим, задача Шермана становилась проще, когда он сталкивался с противником, уступающим ему в каких-то аспектах. Однако нет никаких оснований утверждать, что Джонстон оказался бы вынужден постоянно отступать на юг, сдавая позицию за позицией, перед генералом, не обладающим величайшими полководческими дарованиями. Чем больше изучаешь это упорнейшее противостояние, тем больше понимаешь, что за управление и снабжение каждой из борющихся сил отвечал выдающийся ум с высочайшей профессиональной подготовкой, обладающий дополнительным преимуществом трех лет непосредственного участия в боевых действиях. Борьба между ними достойна наивысшего уважения, которого с гомеровских времен удостаиваются все выдающиеся воины, сражавшиеся до последнего. Каждый наверняка посчитал бы гибель соперника военной удачей, но наверняка обошелся бы с поверженным врагом так, как Марк Антоний – с Марком Юнием Брутом. Через 27 лет, когда победитель этой кампании скончался, старый и немощный, но исполненный благородных чувств Джонстон приехал из Вашингтона в Нью-Йорк, чтобы проводить гроб и выразить свою искреннюю скорбь.
[633]
Производя систематические фланговые атаки, Шерман оттеснил Джонстона к Касвиллу, где генерал конфедератов поначалу решил дать бой. Выяснив, однако, что два его командира корпусов не одобряют этот план, он посчитал неразумным рисковать вступать в сражение со значительно превосходящими силами, не заручившись единодушной и уверенной поддержкой своих подчиненных. В итоге он отступил к югу от реки Этова. Он был прав, собираясь именно там испытать фортуну и дать бой на относительно открытой местности, поскольку в ходе отступления объединял разрозненные части с новыми контингентами солдат, в то время как Шерман, хоть и получавший подкрепления, имел армию уже намного меньшей численности, чем в начале кампании, поскольку был вынужден выделять части для охраны железнодорожной ветки у себя в тылу – единственной линии снабжения армии. На самом деле в этот момент обе армии наиболее сблизились в численности. Шерман рвался в бой с самого начала кампании, войска разделяли его рвение. То, что Джонстон настойчиво уклонялся от предлагаемого ему вызова, только укрепляло их уверенность, которая и без того с самого начала была высокой, и они шли вперед, к победе, терпеливо снося невзгоды и трудности маршей. На этом фоне поступали известия о событиях в Виргинии. Одна сторона узнала о победах армии Союза в Глуши и при Спотсильвании, другая – о том, что «Ли высек Гранта» и «генерал Ли опять Гранта побил».
