К твердой решимости обеих сторон довести конфликт до конца примешивалось искреннее сожаление о том, что Союз должен быть разрушен. Когда пожилой джентльмен, с которым Рассел встретился в Чарлстоне, заговорил о перспективе гражданской войны, «слезы покатились по его щекам», но, считая ее «естественным следствием оскорблений, несправедливости и покушения Севера на права южан», он совершенно не опасался за результат. Миссис Чеснат написала о разделении: «Муки были ужасные». Когда конвент Виргинии рассматривал ордонанс о сецессии, один делегат, выступавший против, не совладал с эмоциями и в итоге зашелся в рыданиях. Другой, который был за, плакал как ребенок при мысли о разрыве старинных уз.
[77] Вот мнение Генри Адамса, основанное на его воспоминаниях о Вашингтоне зимой 1861 года: «Ни один человек в Америке не хотел, не ждал и не планировал гражданской войны». Сходны впечатления Джона Николая, личного секретаря Линкольна, о том же периоде в Спрингфилде: «Войны никто не хотел».
[78] И когда она разразилась, Д. Д. Кокс и Джеймс А. Гарфилд, в то время депутаты законодательного собрания штата Огайо, страдали о том, что «позорная, безрассудная, возмутительная… гражданская война пришла на нашу землю».
[79]
Джон Т. Морз в своей биографии Линкольна, которая весома и как современный документ, и как художественное исследование великого человека, писал: «Историки риторически утверждают, что Север взялся за оружие; он действительно так бы сделал, если бы было за что браться, но ружей было так немного».
[80] Сообщения в первом томе третьей серии «Официальных документов армий Союза и Конфедерации» дают многочисленные подтверждения этого заявления. Губернаторы нескольких штатов в переписке с военным министерством Соединенных Штатов запрашивают ружья и пушки; вскоре они станут умолять об этом. Огайо дает нам самый яркий пример среди штатов к западу от Аллеганских гор. Макклеллан, назначенный генерал-майором, командующим волонтерами, произвел инспекцию арсенала штата и обнаружил несколько ящиков с гладкоствольными мушкетами, ржавыми и сломанными, две или три гладкоствольные 6-фунтовые пушки, потрескавшиеся от использования для салютов, гору заплесневелой упряжи, которая когда-то предназначалась для артиллерийских лошадей. Выйдя за дверь, он отчасти иронично, отчасти грустно заметил: «Прекрасный запас амуниции для начала великой войны».
[81] Губернатор Айовы, выражая пожелания всех остальных, требовал у военного министра: «Богом заклинаю, пришлите хоть сколько-нибудь оружия». Всем штатам были необходимы ружья с нарезным стволом, но правительство обладало ими в очень небольшом количестве, и когда штаты получали старинные кремневые ружья или такие же капсюльные, они чувствовали, что их потребностям не уделяется должного внимания. Мортон, губернатор Индианы, сообщил, что его штат получил лишь «старые гладкоствольные ружья в неудовлетворительном состоянии», и добавил, что во многих случаях «штыки прибиты молотком, а другие болтаются так, что готовы отвалиться». Губернатор Айовы писал: «Наши парни не готовы отправляться на поле боя со старомодными мушкетами, чтобы встретиться с людьми, имеющими лучшее вооружение». Сознавая беспомощность федерального правительства, Массачусетс отправил в Европу агента с деньгами для приобретения более совершенного оружия, а Нью-Йорк закупил в Англии винтовки «Энфилд». Губернаторы нескольких штатов выпрашивали обмундирование и личное снаряжение для ополченцев. Существовала насущная потребность в пилотках, брюках, фланелевых накидках, рубашках, ботинках, чулках, шинелях и одеялах. «Правительство, – писал военный министр Мортону, – не имеет возможности немедленно поставить униформу и одежду, необходимую для внезапно призванного на службу большого контингента».
[82]
Макклеллан писал о волонтерах, записавшихся в армию в Огайо: «Никогда не видел такой массы прекрасных людей. Материал превосходный, но нет организации и дисциплины».
[83] Капитан регулярной армии, прибывший отобрать часть из этого контингента в регулярную армию Соединенных Штатов, оглядев шеренгу крепких парней, одетых в красные фланелевые гарибальдийские рубашки (из-за отсутствия формы), воскликнул: «Боже мой! И такие люди должны стать пушечным мясом!»
[84] «Симпатичные и энергичные молодые парни – они слишком хороши, чтобы стать пушечным мясом», – написал Джон Хэй, побывав в 6-м Массачусетском.
[85] Эти же слова можно было сказать почти про всех добровольцев из каждого штата, поступивших на трехмесячную службу.
К концу апреля Линкольн уже настроился на то, что война будет долгой. Квота добровольцев, призываемых на три месяца, была заполнена быстро и, поскольку людской поток не прекращался, он решил использовать взрыв патриотизма и предлагать пришедшим в последнюю очередь трехлетний контракт. 3 мая он своим указом увеличил численность армии.
[86] В своем послании от 4 июля он так охарактеризовал акции, направленные на мобилизацию: «Одна из главных трудностей правительства – как не набирать войска быстрее, чем оно может их обеспечить. Иными словами, люди спасут свое правительство, если правительство будет достаточно хорошо исполнять свою роль». Наш военный министр (Кэмерон), судя по официальной переписке первых месяцев войны, оказался добродушным, малоспособным и недальновидным – человеком узких взглядов. Линкольн, с другой стороны, живо реагируя на ситуацию, неоднократно призывал военное министерство принимать людей, которые готовы служить три года, и использовать все возможности для обеспечения их оружием, формой и ежемесячным денежным содержанием; таким образом, уже в самом начале – как и в последующие годы его президентства – он в первую очередь думал о важнейшей потребности: ему были нужны люди; что с ними делать, можно решить и после.
Неготовность южан к войне была сопоставима с неготовностью северян, только трудности с обеспечением войск оружием и боеприпасами у них были намного сложнее. Они привыкли приобретать порох на пороховых заводах северных штатов. Теперь им нужно было организовать его производство у себя. Имея меньше денег и худший кредит, они испытывали трудности с приобретением необходимого за рубежом. Более того, блокада вскоре стала серьезным препятствием для их коммерческой деятельности. 3 мая генерал Скотт написал: «Мы очень надеемся, что вскоре начнется надежная операция по полной блокаде портов Атлантики и Мексиканского залива».
[87] Миссис Чеснат, которая 16 июля ужинала с Джефферсоном Дэвисом в Ричмонде, записала в дневнике: «Нам нужно больше оружия, но блокада уже начинает становиться помехой». Военному министру конфедератов Уокеру явно не хватало умения общаться с людьми, и его переписка с губернаторами содержит гораздо больше колкостей, чем было бы желательно для члена нового правительства в перспективе длительного конфликта. С другой стороны, Дэвис в административных навыках первоначально превосходил Линкольна. Его обучение в Вест-Пойнте, участие в войне с Мексикой и эффективная работа в военном министерстве на протяжении четырех лет дали возможность хорошо освоить военные тонкости, которые Линкольну теперь предстояло постигать с мучительными усилиями. Ли, как командующий виргинскими военными силами, оказался эффективным помощником губернатора штата в Ричмонде, городе, которому было предназначено стать важнейшим военным оплотом Конфедерации; будучи склонен переоценивать силы противника (что было характерно для обеих сторон), он, как и губернатор Айовы, считал, что северяне гораздо лучше вооружены.
[88]
