Свое сочинение Энгельс опубликовал в Германии. Главным его читателем стал Карл Маркс – немецкий философ, со временем превратившийся в публициста-революционера. Маркс и Энгельс объединились и в 1848 г. опубликовали «Манифест Коммунистической партии». В нем утверждалось, что вся история человечества неизбежно шла к тому положению дел, которое описал Энгельс в Англии. Подобно тому как буржуазия боролась против аристократии, пролетариат свергнет буржуазию и построит коммунистическое рабочее государство. «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов» – так звучат первые слова манифеста. В конце авторы обращаются к рабочим и говорят, что в ходе революции им нечего терять, кроме своих цепей. Законодательство, религии современных обществ созданы только для того, чтобы держать их в повиновении. Индивидуальные права – которые сейчас мы называем правами человека – также были обманкой. Из них извлекали выгоду одни только начальники, рабочие и тут оставались ни с чем.
Эта небольшая брошюра стала самым влиятельным политическим сочинением XIX–XX вв. – однако не потому, что высказанные в ней прогнозы оказались верными. Согласно марксистской теории рабочая революция первым делом должна была свершиться там, где капитализм достиг наибольшего размаха, то есть в Англии. Действительно, тут произошли серьезные политические изменения, однако их никак нельзя было назвать рабочей революцией.
В результате Английской революции XVII в. здесь утвердилось государственное устройство, предполагавшее подотчетность монарха Парламенту. При этом в стране не существовало единой процедуры выборов в Парламент. В разных регионах применялись разные правила относительно того, кто может быть избирателем. В целом лишь каждый шестой мужчина имел право голоса – у рабочих его не было. Города, население которых сильно сократилось или даже исчезло, по-прежнему избирали одного или даже двух членов Парламента. Кому же переходило право голоса, если город вымирал? Тому, кто владел землей, на которой он был расположен. В то же время недавно возникшие в результате промышленной революции города вообще не могли участвовать в выборах.
Движение за парламентскую реформу началось еще в конце XVIII в. В это же время разразилась Французская революция, продемонстрировавшая, как быстро мирные преобразования могут выйти из-под контроля, а потому реформаторское движение в Англии приостановилось. Его представители не хотели подливать масла в огонь, и все выступления рабочих, подхвативших французские идеи о правах человека, были подавлены. К идее реформ вернулись в 1820-е. Представители буржуазии стремились положить конец доминированию аристократов и джентри в Парламенте. Этого можно было добиться, перераспределив голоса в пользу реально существовавших городов и введя тайное голосование, чтобы землевладельцы не могли больше давить на своих арендаторов, обладавших правом голоса. Рабочие, разумеется, понимали реформу совсем иначе. Они добивались всеобщего избирательного права для мужской части населения.
Проводником реформы стала партия вигов, составлявшая тогда оппозиционное меньшинство в Парламенте. Сами виги не были выходцами из буржуазии, даже напротив, среди них было больше аристократов, чем в партии тори, находившейся в тот момент у власти. Именно виги были творцами революции XVII в., направленной против католического монарха Якова II. Они воспринимали себя хранителями исконных прав англичан, а также – английской конституционной монархии. После продолжительного пребывания в оппозиции, в 1830 г. виги наконец пришли к власти. В 1832 г., после серьезной борьбы, они приступили к парламентской реформе. Сопротивление тори и Палаты лордов (где тори имели большинство) было отчаянным. Реформу удалось провести только благодаря тому, что в ее поддержку начались демонстрации и процессии рабочих. В какой-то момент сложилось ощущение, что в случае отказа от реформы разразится революция и прольется много крови.
По Избирательной реформе 1832 г. буржуазия обрела право голоса на выборах в Парламент, а жители маленьких или вовсе не существующих городов лишились его. Рабочие реформу поддержали, хотя она и не наделяла их избирательным правом.
Они были воодушевлены удавшимся наступлением на старый порядок и чувствовали, что вскоре грядут еще большие изменения.
Однако изменений не последовало. Тогда лидеры рабочего класса разработали свою собственную программу полноценного демократического государства. Она представляла собой хартию, в которой было сформулировано шесть требований. Ее сторонники получили имя чартистов. Вот эти шесть пунктов: избирательное право для всех мужчин, равенство избирателей, тайное голосование, отмена имущественного ценза для кандидатов, оплата труда парламентариев и ежегодный созыв Парламента.
Чартисты отправляли своих делегатов на национальные съезды, составляли петиции в Парламент с просьбой принять Хартию. Их подписывали миллионы людей. Однако неизбежно вставал вопрос: что следует предпринять, если Парламент откажет им? Здесь чартисты расходились во взглядах. Большинство считало, что они должны продолжать мирную борьбу, однако были и те, кто выступал за переход к насильственным действиям. Полемика по этому вопросу была продолжительной. В течение десяти лет в Парламент было подано три петиции, и все они были отклонены. В каком-то смысле Энгельс был прав: наиболее радикально настроенные чартисты происходили из недавно образовавшихся фабричных городов севера Англии. После отклонения второй петиции они попытались организовать всеобщую стачку, отказываясь выходить на работу до тех пор, пока Хартия не будет принята. Однако их план провалился.
В основном разговоры о применении насилия были, конечно, блефом. Чартисты хотели напугать правительство, чтобы оно пошло им навстречу. Однако сделать это было не так-то просто. Буржуазия, ставшая частью английской нации, вступила в союз с аристократией и джентри. Все они выступали против каких-либо уступок чартистам. Если бы правящие классы были разобщены, у революции был бы шанс на успех. Рабочие понимали, что дела обстоят не так, и поэтому продолжали придерживаться мирной линии. Получая очередной отказ, они каждый раз… составляли новую петицию.
Правительство не объявляло движение чартистов вне закона. Оно стремилось скорее поставить его под свой контроль, а не подавить. Суды признавали законность публичных шествий, законность требований ввести всеобщее избирательное право, законность подачи петиций – последнее даже считалось исконной привилегией англичан. Вне закона объявлялись шествия, перераставшие в бунты, а также мятежные речи на митингах и в газетах, бросавшие тень на правительство или призывавшие к насилию. За подобные действия чартистов арестовывали и пытали, но судили на открытых заседаниях и в общем порядке. Чаще всего их признавали виновными, однако наказания были довольно мягкими – от 6 до 12 месяцев тюрьмы.
Власть твердо придерживалась принципа не проливать кровь чартистов, поскольку это возмутило бы общественное мнение и разъярило бы их сторонников. Это обстоятельство показывает, что в Англии действительно сформировалось либеральное общество. В любой другой стране ничто бы так не обрадовало аристократию и буржуазию, как массовые казни их противников-пролетариев. Конечно, английское правительство задействовало армейские части во время собраний чартистов, однако конвой, как правило, сочувствовал им и использовал силу с большой осторожностью.
