Глава 21
Когда я просыпаюсь, дедушка Байрон сидит в своих жёлто-оранжевых одеждах за столом на кухне и вертит в руках мобильный.
– Чёртовы дети. Не уважают собственность – вообще ничего не уважают. Чёртова глубокая царапина сбоку, и ещё этот отвратительный запах лисьего… – он замечает, как я вхожу в комнату, – лисьих дел. Батюшки мои, какой же смрад.
Когда дедушка Байрон взволнован, его речь становится странной: он говорит безнадёжно устаревшими фразами или переходит на диалект.
– Ты же вызвал полицию, Байрон? – спрашивает мама.
– Уж будь уверена. Они видели этого негодника ночью и пустились за ним в погоню, но ему удалось скрыться.
– Сегодня ночью мопед твоего дедушки украли малолетние угонщики, – объясняет мама.
– О нет, – говорю я. А потом ещё раз с чувством: – О нет!
Надеюсь, я не переигрываю. Но дедушка где-то далеко в своих мыслях.
– Вот чего я совсем не понимаю, – говорит он, – это почему они вернули мопед? Завезли его на дорожку – туда, откуда взяли. Ведь они могли просто его где-то бросить?
– А что с замком, Байрон?
– Это ещё одна странность. Замок не был сломан. Могу только предположить, что забыл его закрыть. Ладно, идём, Ал, сейчас начнутся «Игры разума», – он направляется в гостиную, и тут меня осеняет дельная мысль.
– Может, посмотрим у тебя?
Он вопросительно смотрит на меня:
– Почему, ради всего святого?
– Просто… у тебя лучше. Мы… мы можем попить масала-чай.
Уловка срабатывает: дедушка широко улыбается.
– Давай поторопись. Мы можем не успеть на начало, но там простые вопросы. Ничего интересного!
– Постой, я кое-что забыл!
Я бегу наверх и снимаю запасной ключ от мопеда с жёлтого брелока. Вместо него я вешаю другой, от своего старого велосипеда. Они не особо похожи, но с первого взгляда дедушка может и не заметить, что запасной ключ исчез. Так я смогу ещё раз позаимствовать его мопед.
Когда мы подходим к дедушкиному дому, я вижу масштаб ущерба при свете дня, и мне становится стыдно. Глубокая царапина на мопеде повредила краску и пластиковый ножной щиток. Хуже того: дедушка подвозит мопед ближе к дому, достаёт из багажника совершенно новую тяжёлую цепь и протягивает её от колёс до водосточной трубы.
Он замечает, что я наблюдаю, и подмигивает мне:
– Я не оставлю им ни единого шанса!
Я ещё не успел повесить фальшивый запасной ключ на крючок: дедушка Байрон усаживается перед телевизором, и теперь я могу тайком вернуть ключ на место, пока делаю на кухне чай. Вот только, когда я оборачиваюсь, он стоит в дверях – и я не знаю, когда именно он подошёл.
Он видел, что я делаю? Мне никак не узнать этого. Он всё ещё стоит в дверях, и я протискиваюсь мимо. Его взгляд будто бы скользнул по крючкам для ключей, но я не уверен. Может, мне просто показалось.
В этот раз – впервые за долгое время – дедушка проигрывает кучу вопросов. Раньше я такого не видел. Он заметно раздражён. И вот звучит вопрос, которого я боялся:
– Как продвигается книга?
Всем своим видом я показываю, что мне стыдно.
– Я был очень занят, дедушка Байрон…
– Ладно, всё в порядке. Эта книга писалась не для молодых людей. Может, будет лучше, если я просто расскажу тебе, что в ней?
На том мы и порешили. И хорошо, ведь позже это спасёт мне жизнь.
То есть одну из моих жизней, если быть точным. В каком-то смысле.
Глава 22
Вот что рассказывает мне дедушка Байрон:
«Шри Кальпана» была и остаётся малоизвестной книгой: этот древний индийский манускрипт относится предположительно к 1500 году до нашей эры. Это одна из самых первых написанных книг – ей больше трёх с половиной тысяч лет.
В ней описаны секреты индийских гуру, которые не раскрывались веками, в том числе, как они запоминали огромное количество песен и стихов, генеалогические древа и исторические события.
Дедушка Байрон подливает чай и немного расслабляется – он видит, что я слушаю очень внимательно.
– В то время, – продолжает он, – больше ничего запоминать и не требовалось. Мало кто умел писать и читать, и, конечно, не было футбольных матчей и их результатов. Самыми важными данными считались истории сражений и родственные связи между людьми. Если их не записывать – остаётся только хранить в памяти. Чтобы запомнить столько всего, нужно владеть специальными техниками. Люди, которые их освоили, были на вес золота.
– Что за техники?
– К примеру, помогают рифма и ритм. Ты можешь перечислить всех королей и королев Англии по порядку?
Я озадаченно смотрю на него:
– Нет, их же целая куча.
И тут дедушка Байрон заводит песню на мотив «Блейдонских скачек»
[22].
(Вы можете не знать этот мотив, но на северо-востоке «Блейдонские скачки» знают все. Здесь это вроде национального гимна, там ещё такие слова: «О, ребята, нас нужно было видеть…» Не припоминаете? В общем, напев задорный – дум-де-дум-де-дум – вот такой. Послушайте, если захотите.)
Дедушка Байрон поёт:
Вилли, Вилли, Гарри, Стив,
Гарри, Дик, Джон, Гарри три,
Раз, два, три Эд, Ричард два,
Четыре, пять, шесть Гарри – да!
Я перебиваю его:
– Но ведь не было королей по имени Гарри и Дик!
– Гарри – сокращение от Генриха, а Дик – краткая форма имени Ричард. Таким образом, у нас Вильгельм I Завоеватель, Вильгельм II, Генрих I, король Стефан, Генрих II, Ричард I, король Иоанн (у нас в песенке это Джон), Генрих III, Эдуарды I, II, III, Ричард II, Генрихи IV, V, VI, и можно продолжать список до сегодняшнего дня.
Он снова поёт всю песню целиком, а на третий раз я присоединяюсь. Дедушка хихикает:
– Вот видишь! Хи-хи! Это просто! Я даже твоего папу обучил этой песенке.
Я смотрю на него с подозрением:
– Только не говори мне, что это всё. Рифмы и только.
– А, нет. Но это то, с чего нужно начинать. С рифмой и ритмом запоминать легче. Древние греки назвали этот метод мнемотехникой – и он стал всемирно известным. Но придумали его индийцы!
– Подожди-подожди – всемирно известным?
Он кивает:
– Мнемотехникам обучали в школах и университетах по всей Европе. Но потом это постепенно сошло на нет: сейчас никто и не старается что-то запомнить, – дедушка Байрон поднимается с пола. – «Гугл» сделает всё за тебя. Кстати, мне кажется, у нас ещё остались лакомства с твоего дня рождения, – он идёт на кухню. – В следующий раз я расскажу тебе про технику «Дворцы памяти».
