Я оборачиваюсь и вижу в луче фонаря длинный стол со стулом. На столе стоит жестяной таз – в таком вы могли бы, например, искупать собаку. В тазу лежат старый белый ноутбук «Эппл Мак»
[3] и компьютерная мышка. Ноутбук соединён проводом с чёрной металлической коробкой размером с небольшую книгу, а от неё отходят два метровых шнура со странными рукоятками на концах.
Рядом с тазом на столе стоит кофейная кружка с моей детской фотографией и надписью «Я люблю своего папочку», покрытая изнутри налётом старой плесени.
Здесь же лежит региональная газета «Вестник Уитли-Бэй»: она сложена вдвое и открыта на статье с фотографией моего папы под заголовком «Трагическая гибель местного жителя».
Я сажусь на крутящийся стул и вожу рукой по нижней поверхности стола, но ничего не могу нащупать. Тогда я встаю на колени и подсвечиваю себе фонариком – вот же он, конверт приклеен под столом, как папа и написал.
Но здесь нет машины времени. Во всяком случае, такой, какую я себе представлял.
И тут я внимательно смотрю на жестяной таз со всем его содержимым.
– Не может быть, – думаю я, – конечно же, это не она?
Но это она.
И знаете, что самое безумное? Она работает.
Глава 2
Неделей раньше
Вся эта история: проникновение со взломом плюс грабёж, поджог, угон мопеда и что-то вроде убийства, не говоря уже о путешествиях во времени, – началась в мой двенадцатый день рождения. В тот день у меня появился хомяк, а ещё я получил письмо от своего умершего папы.
Точнее (а точность, по словам дедушки Байрона, – это самое важное), всё началось, когда мы с мамой стали жить вместе со Стивом и Карли, Адской Сводной Сестрой. Мы съехались сразу после свадьбы мамы и Стива – самой маленькой свадьбы в мире (там были только мама, Стив, дедушка Байрон, я, АСС и тётя Элли).
Ещё точнее: началось всё тогда, когда умер папа. Но это произошло давно, и я не хочу говорить об этом – во всяком случае, пока.
Итак, двенадцатого мая мы отмечали мой двенадцатый день рождения, то есть мне исполнилось двенадцать двенадцатого. Такое совпадение случается лишь раз в жизни, и некоторым людям приходится ждать до своего тридцать первого дня рождения. Вероятно, тогда это уже не приносит столько радости.
Стив очень старается заслужить моё расположение, а потому он потратился на подарок. Я получил от него футболку игрока «Ньюкасл Юнайтед»
[4] со своим именем и возрастом на спине: «Альберт 12». Вот только все зовут меня Ал, а не Альберт, и я не особо люблю футбол. Я посмотрел несколько матчей вместе со Стивом, чтобы порадовать маму. Но, если честно, я не нахожу в этой игре никакого смысла.
– Давай, Ал, примерь её – посмотрим, как тебе! – мама улыбается слишком широко. Подарок мне не нравится, но я улыбаюсь, чтобы скрыть это, ведь Стив хотел как лучше. А Стив улыбается немного растерянно. И только одна Карли улыбается искренне: она довольна тем, что подарок мне не по душе.
Футболка великовата, так что быстро мне из неё не вырасти, – а жаль.
Мамин подарок намного лучше. Вот он на столе: большая коробка, завёрнутая в цветную бумагу, с лентой и бантом – будто с картинки. Я снимаю бумагу и даже не представляю, что может быть внутри. Надпись на коробке гласит: «Хомск – город для вашего хомяка»; на ней нарисованы тоннели, ящички, клетка и всё такое. Я уже догадываюсь о содержимом маленькой коробки в руках у мамы и ухмыляюсь во весь рот. И конечно же, это хомяк – ещё совсем маленький и очень симпатичный. У него (или неё, я пока не знаю) светло-коричневая шёрстка, а ещё смешно подёргивается нос, и я его (или её) уже люблю.
Я думаю, как бы его назвать, и тут Стив восклицает:
– Я придумал ему классное имя!
– Стив, – говорит мама, – пусть мальчик выберет имя сам.
Чтобы не расстраивать Стива, я говорю:
– Всё в порядке. Что за имя?
– Алан Ширер
[5]! – моё лицо ничего не выражает, и Стив повторяет: – Алан Ширер. Величайший нападающий? Лучший бомбардир в истории Премьер-лиги? – Я всё равно не понимаю. – Парень с «Матча дня»?
[6]
Я киваю и натянуто улыбаюсь. Хотя имя-то вроде и неплохое. Как ни крути, а настоящее имя вроде Алан Ширер лучше, чем Пушистик или Хомчик, которые пришли мне в голову. Решено: хомяка зовут Алан Ширер.
Я замечаю, что Карли уже не улыбается. Она подходит ко мне, пока я распаковываю пластиковые детали, склоняется, чтобы никому не было слышно, и шепчет:
– Хомяк? Это же просто крыса для детишек.
И знаете что? Мне всё равно.
Вскоре приходит дедушка Байрон. Он каждый день отвозит меня в школу, с тех пор как мы с мамой переехали к Стиву и Карли.
Я открываю дверь и вижу его: одежда цвета шафрана, заплетённые в косу седые волосы, круглые тёмные очки и массивные байкерские ботинки. В больной руке он держит мотоциклетный шлем, а в здоровой – конверт с поздравительной открыткой.
– С днём рождения, мой юный друг, – говорит он мне, и я крепко его обнимаю. Мне нравится запах дедушки Байрона – целая смесь ароматов. Мятное масло, которое он наносит на волосы. Сладкий дым сигарет биди
[7], которые он иногда покупает в ливанской закусочной у выходца из Бангладеш. И его любимая лакричная зубная паста, хоть и противная на вкус, но с приятным запахом.
Обнимая дедушку, я глубоко вдыхаю его запах. Дедушка проходит на кухню.
– Доброе утро, Байрон! – приветствует его мама. – Давай заходи!
Задевая меня, Карли протискивается к лестнице.
– Привет, Байрон, – мило здоровается она. – Классно выглядишь!
Только выйдя из его поля зрения, она поворачивается ко мне, морщится и машет рукой перед носом, будто от дедушки Байрона плохо пахнет. А это вовсе не так.
У моего дедушки забавная манера говорить: индийский акцент накладывается на диалект джорди
[8] – с примесью устаревших слов и выражений. Он папа моего папы, но мой папа не особо хорошо владел местным диалектом.
