Тридцать процентов… Двадцать восемь процентов…
Потом заряд начинает снижаться очень быстро. Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать процентов… А мне ещё нужно обработать две страницы.
Уже одну – и я стучу по клавиатуре как одержимый, ору, пою, делаю всё для того, чтобы не отвлекаться и успеть.
И вот экран мигает и тут же гаснет, а я не ввёл последние полстраницы кода.
Как вернуть разряженный аккумулятор к жизни
1. Извлеките его из ноутбука или другого устройства.
2. Аккуратно заверните в водонепроницаемый чехол вроде пакета с застёжкой. Это важно: влага может повредить аккумулятор.
3. Поместите его в морозильную камеру холодильника минимум на два часа.
Возможно, аккумулятор ненадолго вернётся к жизни, и это поможет вам в сложной ситуации.
Следующие два часа я размышляю, о каких сложных ситуациях писал тот парень – автор статьи на «ВикиХау»
[45], которую я когда-то прочёл.
У вас не получается распечатать домашнее задание? Или вы не хотите пропустить последние пятнадцать минут фильма?
Вряд ли он думал о том, что кто-то не успеет перепечатать код программы и не попадёт из-за этого домой – в другое измерение пространства-времени.
Но кем бы ни был тот парень, я хочу сказать ему: «Огромное спасибо, приятель» и ещё поставить кучу «лайков» – потому что его совет помог.
Я получаю двадцать процентов заряда и заканчиваю вводить символы, когда остаётся четыре процента. Теперь я смогу вернуться в своё время с помощью суперкомпьютера Пая.
Я надеюсь.
На всякий случай я подключаю свой мобильный телефон к ноутбуку USB-кабелем и заряжаю его, пока аккумулятор ноутбука не показывает всего один процент.
Я ужасно устал. Я падаю на стул перед самодельным суперкомпьютером, тяжело дыша, и наблюдаю за мерцанием зелёных символов. А услышав за спиной голос, подпрыгиваю от неожиданности.
– Давно ты здесь? – Пай садится рядом со мной и смотрит на экран: – Что это вообще такое?
– Долго рассказывать, – отвечаю я. – Ты с машинкой?
– Мы сходим за ней вместе, – говорит он.
Глава 60
Я не успеваю возразить, а Пай уже выходит из лаборатории, и мне приходится почти бежать, чтобы за ним угнаться.
– Мой дом недалеко отсюда, – говорит он.
– Мы идём к тебе?
– Да. А что? Что-то не так? – кажется, он читает по моему лицу.
– Хм… ничего, – я стараюсь говорить беспечным тоном. – Нет, всё в порядке. Отлично. Круто, – я немного перестарался, поэтому Пай озадаченно хмурится, но тем не менее больше ничего не говорит.
Мы уже на улице, и Пай кладёт ключ на место, под кирпич. Погода изменилась: утреннего тёплого свежего бриза как не бывало, и кажется, надвигается ещё одна гроза. Воздух очень влажный, небо тёмно-серым одеялом накрывает землю, и мир из-за этого словно сжимается.
Несколько минут мы идём молча, и я прерываю затянувшуюся паузу:
– Твой папа будет дома? Или твоя мама? – быстро добавляю я, ведь было бы уместно спросить и о маме тоже.
Как вы уже поняли, я волнуюсь именно из-за этого. Я и боюсь возможной встречи с дедушкой Байроном, и жду её с нетерпением. Точно так же я чувствовал себя перед входом на аттракцион «Поездка с вампирами» в «Мире приключений Чессингтона» – в тот раз с мамой и Стивом. Мне было по-настоящему страшно, но в то же время я очень хотел прокатиться. Пай быстро шагает вперёд:
– Нет, моя мама умерла. Папа дома, но он ещё был в постели, когда я выходил. Он допоздна работает. И моя сестра.
– Твоя сестра? – если честно, я совершенно забыл о тёте Гипатии. Ничего удивительного, ведь в нашей семье о ней почти не говорят, а видел я её лишь однажды – когда она пришла на похороны папы в густом облаке парфюма.
– Да, она ужасно надоедливая, но не волнуйся: она не будет нам мешать. Ей всего пять. Вообще-то мне нельзя уходить из дома, когда папа спит, но она смотрит телик и не оторвётся от него, даже если на экране будет только тест-таблица
[46].
– Будет что?
– Тест-таблица. Знаешь – маленькая девочка, крестики-нолики, игрушечный клоун
[47].
– А. Да.
Я даже не представляю, о чём это Пай, но это неважно, ведь он продолжает говорить:
– Мы купили цветной телик только несколько недель назад. Наверное, я последним из детей Британии узнал, что у футболистов разноцветная форма.
Я изумлённо смотрю на Пая. Покосившись в мою сторону, он улыбается и показывает на меня пальцем:
– Шучу! Ну, насчёт цветного телика – нет. Он у нас недавно. Держу пари, у тебя цветной, да?
– Конечно.
Если честно, я никогда и не видел чёрно-белую картинку на телевизоре, кроме тех старых фильмов, которые нравятся маме. Я их не люблю, разве что только один – с Мэрилин Монро и двумя парнями, которые переоделись в женское – вот он очень смешной. Мы сворачиваем за угол, а Пай всё болтает:
– У тебя есть любимая передача, Ал?
Хороший вопрос. Я не знаю никаких телепрограмм из восьмидесятых, так что невнятно бормочу:
– Наверно, нет. Я редко смотрю телевизор, честно говоря.
– Как и мой папа. Он смотрит только телевикторины. Его любимая – «Мастермайнд»
[48]. Я всё время говорю ему…
Я так рад услышать знакомое название, что перебиваю Пая:
– О да, эта передача мне нравится!
Он отвечает мне коронной фразой из шоу:
– «Я начал – и я закончу!» Так вот, я всё время говорю, что ему нужно поучаствовать, но он отвечает: «Да нет, приятель, телик нужно смотреть, а не пытаться в него попасть», – и Пай качает головой. Весь образ дедушки Байрона – джорди с индийским акцентом, это покачивание головой – пойман удивительно точно, и я взрываюсь смехом и восклицаю:
– Как похоже на него! Наверное!
