В какой-то момент мне кажется, что в воде мелькнула голова Пая, но я в этом совсем не уверен. Проходит ещё минута, и я чётко вижу руку Макки – очень-очень далеко. А потом я просто смотрю и смотрю на бурлящее серо-чёрное море.
Я тяжело опускаюсь на землю и беру Алана Ширера. Кажется, я мог бы сидеть так вечно, но люди на утёсе заметили меня и скоро спустятся. Так что я иду туда, откуда сегодня появился Макка. Прохожу по набережной, ускоряю шаг и, свернув за угол, пускаюсь бежать. Я бегу и бегу и боюсь остановиться, потому что тогда начну плакать. А если я заплачу, то, наверно, уже никогда не перестану, так что лучше уж продолжить бег. Оглянувшись, я вижу вдалеке мигающий голубой огонёк полицейской машины и бегу дальше. Я останавливаюсь только около длинной линии пляжа на севере Кальверкота – он простирается на две мили вперёд. Я бы хотел пробежать и по нему, но у меня уже болит в груди и устали ноги, так что я просто сползаю на песок под выступом утёса, где меня никто не увидит.
Потом в воздухе дважды громко хлопает, это выстреливают сигнальные ракеты, собирая спасателей Кальверкота.
И тогда я начинаю плакать. И теряю счёт времени. Я реву и всхлипываю, а в перерывах снова и снова смотрю сквозь слёзы на море. Я всё ещё надеюсь (наверное), что Пай неожиданно появится на гребне волны. Но, конечно, понимаю: этого не произойдёт.
В конце концов я успокаиваюсь. Кажется, у меня израсходовался весь запас слёз. Мне даже уютно в моём маленьком укрытии – здесь я чувствую себя в безопасности. Я слышу полицейские сирены на дороге над пляжем, но просто сижу на влажном песке и наблюдаю за белыми гребешками на серых волнах. И всё равно пытаюсь в каждом колыхании моря разглядеть голову или вскинутую руку.
Я сижу.
И наблюдаю.
Я не знаю, сколько это длится. Возможно, проходят часы. А потом я громко шмыгаю носом и переодеваюсь в красную футболку и запасной свитер, чтобы никто не узнал во мне мальчика, сбежавшего с места преступления. Пора возвращаться в школу.
Парадокс убитого дедушки
Какие-то очень умные люди сказали, что путешествия во времени неосуществимы вследствие Парадокса убитого дедушки.
Он гласит: если вы отправитесь в прошлое и убьёте своего дедушку до того, как он станет отцом вашего отца, то вашего отца не будет на свете, а значит, и ВАС не может быть.
А если вас нет, то вы не можете отправиться в прошлое и убить там своего дедушку.
Поэтому путешествий во времени не может быть.
Знаете что? Ещё не так давно я бы сказал, что это имеет смысл. Путешествий во времени никогда не будет, потому что они логически невозможны.
Но теперь я знаю, что некоторые вещи логически не сходятся, но всё равно существуют.
Глава 67
Ведь, если следовать логике, меня уже не должно быть на свете, потому что мой папа утонул в 1984 году – задолго до того, как познакомился с мамой.
Но вот он я – хожу, живу, дышу, у меня болит живот от удара Макки, мне безумно грустно, а ещё я почему-то очень-очень сильно хочу есть.
Я старался не ходить по оживлённым улицам и, похоже, сделал круг, потому что опять оказался неподалёку от дома Пая. Я прохожу мимо паба под названием «Охотники на лис» на углу ДеСиттер-роуд – в моём времени здесь находится магазин «Теско Метро»
[54]. Около магазинчика, что напротив, стоит прилавок с фруктами, и к моим взломам и незаконным проникновениям сейчас добавится ещё и воровство. У десятифунтовой банкноты, которую я ношу во внутреннем кармане своего рюкзака на крайний случай, новый дизайн, поэтому она сразу вызовет подозрения. Что ж, фрукты – это проще простого. Яблоко и апельсин отправляются прямиком по карманам. Надеюсь, и в самом магазинчике проблем не возникнет. Можно пройти вглубь или остановиться у двух рядов стеллажей в центре. На кассе стоит мужчина в тюрбане, а молодой парень раскладывает товары по полкам. Убедившись, что они меня не видят, я выбираю, что тут можно стащить. Это молочный отдел, и я быстро запихиваю в рюкзак пинту
[55] молока, сырную нарезку и упаковку из шести йогуртов.
У меня колотится сердце, ведь я в любую минуту могу попасться. Но пока меня никто не замечает. Парень, который выкладывает продукты, свернул в мой ряд, поэтому я беру с полки сливки и изучаю упаковку, потом ставлю их на место и иду к другому стеллажу. Здесь я ухитряюсь засунуть в рюкзак пакет печенья с кремовой начинкой (аккуратно… пакет сильно шуршит) и мысленно подсчитываю свои запасы: молоко, сыр, йогурт, печенье, яблоко и апельсин; пирушки не выйдет, но мне, пожалуй, хватит.
Я уже почти у двери, когда этот молодой парень встаёт прямо передо мной – его руки сложены на груди:
– Что, чёрт побери, ты делаешь, а, Пай?
Я настолько ошарашен, что не говорю ни слова. Он стаскивает рюкзак с моего плеча и резко его открывает. Мужчина в тюрбане тоже подходит к нам.
– Пай Чаудхари, как, во имя всего святого, это вообще пришло тебе в голову? – он не кричит, да и не злится, а просто ошарашен не меньше моего.
– Я был… Я был… – я совершенно не знаю, что сказать, но сказать что-то нужно. – Я был… голоден.
– Голоден? И ты решил украсть у меня еду? Сколько раз я давал тебе еду просто так, а? Сколько раз ты сидел в этой подсобке и ел дал-бат
[56] со мной и Таруном, а? Как же так, Пай, как так?
– Я… Я не Пай. Я просто похож на него. Меня зовут Альберт. Ал.
Они оба только смеются над этим.
Мужчина в тюрбане тихо, но резко говорит:
– Может, пусть твой папа определит, Пай ты или нет?
Он направляется к прилавку и снимает телефонную трубку. Я не всё понимаю из разговора, который идёт на пенджаби, но в то же время его смысл мне предельно ясен. Что он может говорить, кроме как:
– Байрон? Да, это Мужчина в Тюрбане, привет. Слушай, Байрон, у меня тут Пай, и я только что поймал его за воровством продуктов из моей лавки. Да, хотел украсть прямо у меня из-под носа, Байрон… Тарун это заметил, да, и у него в рюкзаке полно продуктов. А, и он говорит, что он не Пай, а кто-то другой… Ты заглянешь? Хорошо, увидимся через минуту, мой друг.
Он возвращается, пристально на меня смотрит и потом очень близко наклоняется – в его дыхании я чувствую жгучий аромат гвоздики, а от шеи пахнет мылом.
– Пай Чаудхари, вот что я тебе скажу. Наши семьи дружат много-много лет, и пусть твой отец разбирается с тобой сам. Ну а пока у меня есть свой способ борьбы с воришками вроде тебя.
