Когда всё было готово и он узнал, что наступление нубийцев развивается по плану, ливийский вождь выступил в поход, рассчитывая зажать египтян в клещи. Чтобы избежать массированной контратаки Египта, он отвел основной корпус из Фарфары обратно в Бахарию, а оттуда — в Файюм, после чего проник в долину Нила неподалеку от пирамид Дахшура и направился на север, к окраинам западной Дельты. Второе войско из Бахарии ушло в другую сторону, с целью переправиться через Нил в Среднем Египте и проникнуть в восточную часть Дельты, чтобы отвлечь на себя египетские гарнизоны Пер-Рамзеса и Мемфиса.
Спустя всего месяц после получения первых известий о вторжении ливийцев фараон Мернептах пришел со своим войском к городу Периру, чтобы дать им бой. Это было в середине лета 1208 года. Рамзесу довелось когда-то вступить в самую серьезную схватку своей жизни на пятом году своего правления — а теперь та же задача встала перед его сыном и наследником.
Правда, на этот раз египтяне не оставили ничего на волю случая. Пусть египетская тактика уже не была секретом для ливийцев и пришельцев из-за моря, обратное утверждение также было верно. Мернептах знал, что его лучники и колесничие не смогут опрокинуть строй вражеской пехоты лобовой атакой. Поэтому он позволил противнику подойти вплотную к египетским рядам, и тогда лучники фараона, поставленные на флангах, стали засыпать идущих солдат стрелами, залп за залпом. Бойня длилась шесть часов, и ливийской коалиции пришел конец. Дело завершили египетские колесницы, которые преследовали противника, пока всех не убили или взяли в плен. Была захвачена значительная добыча: тысячи металлических сосудов, скот и качественное оружие.
Чтобы извлечь максимум пользы из победы и преподать урок всем, кто вздумает еще нападать, Мернептах применил сильнодействующий психологический способ. Те из ливийцев, которые остались в живых после битвы, вскоре пожалели, что не погибли под Периру: всех их насадили на колья вдоль главного тракта через пустыню, к югу от Мемфиса, так что ни отступающие ливийцы, ни местные жители не могли пройти мимо, не увидев фатальных последствий неосторожности своего царя.
Предупреждение было суровым, но и этого не хватило, чтобы обеспечить Египту длительную безопасность. Мернептах знал, что ливийцы нападут снова (что и случилось спустя три года). Он знал также, что их сообщники, «народы моря», могут явиться в любой момент и чуть ли не с любой из сторон света. Это и определило его «долгосрочную стратегию» — укрепление Угарита, отправка зерна хеттам, которые прикрывали северные рубежи, и даже включение хеттской пехоты в состав египетской армии. (Этих солдат снабжали особым оружием, которое отливали в мастерских Пер-Рамзеса.) Давняя вражда из-за Кадеша стала теперь древней историей. Во взбудораженном мире восточного Средиземноморья нового периода Египет нуждался в любых друзьях, какие могли найтись.
Памятная надпись, высеченная по приказу Мернептаха в честь его второй победы над ливийцами, через три года после Периру, известна в наши дни не благодаря подробному описанию битвы или рассказу о принятых фараоном мерах защиты. Главное — в предпоследней строке: единственное беглое упоминание о некоем народе. Разобравшись с нападением с запада, египетская армия пересекла Дельту и вступила в Палестину, где захватила ключевые города Ашкелон, Гезер и Иеноам. Чтобы исключить возможность новых волнений в этой важнейшей буферной зоне, Мернептах посчитал необходимым вырезать побольше местных племен; среди прочих мятежников на стеле упоминается и неизвестное до того племя, обитавшее в гористом краю Ханаана и именовавшееся «исириар» или «исириаль». Это единственное упоминание народа Израиля в древнеегипетских надписях, и из контекста можно видеть, что он мог выставить хорошо вооруженный отряд, который, хотя и был неспособен победить египетское войско в открытом бою, всё же представлял собой немалую угрозу стабильности. Но египтяне еще не знали, что об Израиле следовало бы писать не в примечаниях, а в заголовке
[261].
Весь Ближний Восток пришел в движение. Прежние опоры порядка рушились, на арену выходили новые народы и государства, новые методы ведения войны постепенно подтачивали равновесие сил. Несмотря на славную военную историю и новую династию фараонов-воинов, перспективы Египта на будущее отнюдь не были обнадеживающими.
Глава 17. Триумф и трагедия
Расчленение царства
При абсолютной монархии долгое правление может быть и благом, и недостатком. Слишком быстрая смена царей подрывает принцип божественности и расшатывает систему администрации — а затянувшееся царствование чревато упадком и застоем. Экстраординарно долгое правление Рамзеса II (67 лет), без сомнения, оказало на управление Египтом и положительное, и отрицательное влияние. Решимость и харизма царя позволили ему восстановить репутацию Египта как империи, а множество монументов, воздвигнутых повсюду, наглядно свидетельствовало об уверенности правителя и процветании страны. С другой стороны, долголетие Рамзеса и его плодовитость — он был отцом как минимум полусотни сыновей и стольких же дочерей — создали большие проблемы в вопросе наследования на несколько десятилетий вперед.
Хотя статус Мернептаха в качестве старшего из живущих сыновей сомнению не подлежал, и его правление (1213–1204) прошло в относительной стабильности, сразу же после его смерти целая компания царских внуков принялась оспаривать право на трон.
Рамзес II преследовал цель восстановления династической модели монархии взамен той чехарды наследников, которая имела место после смерти Эхнатона; именно поэтому он нарушил столетнюю традицию и стал назначать своих многочисленных сыновей на важные посты в правительстве. Неудивительно, что они считали себя влиятельными персонами, а их дети были уверены в своем праве на трон.
В итоге после смерти Мернептаха в 1204 году в рядах царской семьи случился раскол. Основных соперников было двое. С одной стороны — старший сын и законный наследник Мернептаха, Сети-Мернептах. Против него — другой из множества внуков Рамзеса II, Аменмес. В нарушение древнего принципа первородства власть поначалу досталась не Сети-Мернептаху, а Аменмесу. У него явно хватало высокопоставленных друзей — а возможно, имелась и поддержка в армии. Аменмес ухитрился продержаться целых четыре года (1204–1200), между тем как Сети-Мернептах томился в каком-то отдаленном царском дворце, отбывая ссылку в собственном царстве. И все-таки время узурпатора вскоре истекло. Равновесие сил качнулось в сторону легитимного претендента, и Сети-Мернептах наконец-то смог стать царем Сети II.
Он немедленно приступил к чистке. Ряд чиновников, занимавших высокие посты при Аменмесе, были отправлены в отставку. Среди них были и два высших должностных лица государства — верховный жрец Амона и визирь. Они поддержали не ту кандидатуру, и теперь поплатились за это. Проскрипции и увольнения вымели подчистую коридоры власти, что подорвало функционирование администрации: Сети изгнал всех тех, кто служил его сопернику. Не проявил он снисходительности и к самому Аменмесу, несмотря на то, что приходился ему двоюродным братом. Всякое упоминание об узурпаторе беспощадно устранялось. Имя Аменмеса стирали со статуй и храмовых рельефов и заменяли на имя Сети. Поскольку сохранность имени считалась залогом бессмертия, подобная процедура равнялась уничтожению. Худшей участи для египтянина быть не могло.
