Выводы были сокрушительные: коррупция проникла на все уровни жречества и государственных служб. Особенно трагичной была ситуация в Фивах: постоянные набеги ливийцев, нехватка продовольствия и голод привели к полному краху закона и порядка. Безопасность — и личная, и экономическая — больше не гарантировалась подданным; они уже не верили в способность государства защитить их и обеспечить пропитанием. Таким образом, они могли не опасаться, что власть помешает им взять закон в свои руки. После пятисот лет стабильности государственное здание пошатнулось и начало рушиться с пугающей быстротой. Египет стоял на пороге анархии.
Отчаянные попытки
Система управления Египтом при Рамзесидах подразделялась на четыре части, каждая со своими функциями. Делами царской резиденции ведала дворцовая служба, подчиненная канцлеру и главному дворецкому. Гражданское ведомство под руководством двух визирей — одного для Верхнего Египта и другого для Нижнего — отвечало за сбор налогов, сельское хозяйство и суд. Армия, возглавляемая главнокомандующим (часто принцем царского рода), играла в управлении небольшую роль, хотя была инструментом международной политики.
Последним, но не менее важным звеном была религиозная управа, которой руководил смотритель жрецов всех богов Верхнего и Нижнего Египта. Чаще всего этот высокий пост занимал верховный жрец Амона. Со времени конца правления Рамзеса III верховный жрец самого главного культа страны был и самой могущественной фигурой в Верхнем Египте — более влиятельной, чем мэр Фив или даже южный визирь. Великий храм Амона-Ра в Ипет-Сут являлся крупнейшим землевладельцем в регионе, он держал под контролем обширные поместья и тысячи подвластных крестьянских хозяйств. Храм владел также многочисленными мастерскими, где трудились сотни ремесленников, а его зернохранилища при поминальных храмах Рамзесов II и III служили главным резервом не только для Фив, но и для всего Верхнего Египта. Тот, кто распоряжался делами в Ипет-Суте и владел его экономикой, фактически владел Фивами. Цари приходили и уходили, а эта престижная синекура оставалась в руках одной семьи, можно сказать, у клана Рамзеснахта. В смутные времена эта местная династия обеспечивала здесь хоть какую-то стабильность, хотя и не могла избавить народ от нарастающего обнищания.
В 1091 году терпение жителей Фив закончилось. Голодные, отчаявшиеся, непримиримые и потерявшие веру в верховного жреца Аменхотепа, фиванцы сумели силой устранить его и заменить собственным кандидатом. Целых восемь месяцев Аменхотеп томился дома, оторванный от внешней атрибутики власти, лишенный привычной роскоши, политически изолированный. Для гордого отпрыска знатнейшей семьи Фив это было мучительным испытанием. Хуже того — во всем Египте восстановить в должности верховного жреца не мог никто, кроме царя. Пресмыкаться перед фараоном Аменхотепу было неприятно, однако он знал, что иного способа вернуть потерянные права нет. Соответственно, запрятав свою гордость поглубже, он отправил в далекий Пер-Рамзес прошение, чтобы Рамзес XI возвратил ему прежний пост.
Рамзес оказался между молотом и наковальней. Если он не ответит на мольбы Аменхотепа и оставит в Ипет-Суте самозванца, это воспримут как признак бессилия, и власти царя над Верхним Египтом придет конец. Однако содействовать возвращению Аменхотепа — значит поддержать семейство, которое поколениями сколачивало себе капитал власти за счет династии Рамзесидов. Оба варианта были плохи, но возвращение к прежнему положению всё-таки казалось предпочтительнее. Оставалось придумать, как достигнуть нужного результата.
Доклады из Фив говорили о том, что самозванец не намерен мирно удаляться; его придется силой изгонять из хорошо укрепленного здания в Джеме (ныне Мединет-Абу). А между тем и царь, и большая часть египетского войска находились в сотнях миль от Дельты. Отправка их на юг для смещения нового верховного жреца была чревата двойным риском: царь втянулся бы в бурные внутренние распри фиванцев, а царская резиденция осталась бы неохраняемой и открытой для нападения. И то и другое было недопустимо. Имелся лишь один гарнизон, которому была под силу такая операция, и базировался он в Нубии, под командой царского наместника страны Куш. Соответственно, Рамзес направил наместнику Панехси приказ: как можно быстрее привести нубийское войско на север и подавить самозванца. Это решение оказалось роковой ошибкой.
Через несколько недель Панехси прибыл в Фивы, и его нубийские солдаты подступили к воротам Джеме. Толпа солдат атаковала храмовую ограду, изгнала узурпатора и разгромила здания. Другая часть войска бесчинствовала на западному берегу, причинив ущерб священным монументам. В военном отношении операция имела успех, но в гражданских делах она привела к катастрофе. Восстановив порядок и утвердив Аменхотепа на посту верховного жреца, Панехси рьяно принялся устранять последствия мятежа, возвращать украденную собственность и карать виновных. Нескольких зачинщиков наместник велел спешно казнить, не утруждая себя расследованием. В подобных ситуациях примерное наказание немногих отрезвляет всех остальных. Жителям Фив пришлось вспомнить, сколь сурово военное правосудие.
Утвердив на свой лад закон и порядок, Панехси надумал подчинить себе и хозяйственную сферу Фив, для чего взял под контроль храмовые зернохранилища. Аменхотеп не мог жаловаться: ведь он был обязан своим возвращением этому нубийскому командиру. К 1087 году Панехси уже величает себя «главою и смотрителем житниц фараона». Он, а не верховный жрец Амона, де-факто стал теперь правителем Верхнего Египта. Некоторое время наместник верно служил царю, управляя Фивами от его имени — но Рамзеса XI все больше беспокоило возрастающее влияние вельможи. Он понимал, что Фивы и юг ускользают из-под его руки, и желал восстановить там свой авторитет любой ценой. Египетская империя более не существовала, границы ее стали ненадежными, народ голодал. Фараон, который неспособен сохранить даже территориальную целостность собственной страны, не был достоин ни своего титула, ни имени Рамзес.
Рамзесиды изначально были и оставались династией военной, они привыкли использовать при управлении Египтом солдат и силовые решения. В сложившихся обстоятельствах Рамзес XI, оценив итоги деятельности распоясавшегося генерала, мог бы подумать, прежде чем призывать на помощь другого полководца. Впрочем, большого выбора у него не было, и он просто «сделал как всегда». Итак, в 1082 году царь призвал к себе одного из военачальников севера, Пианхи, и велел ему пойти против Панехси и загнать обнаглевшего наместника обратно в Нубию. Итогом этого приказа стала гражданская война.
Панехси был достаточно опытен, чтобы не сидеть сложа руки в ожидании, пока на него нападут. Он решил атаковать первым. Подняв по тревоге фиванские гарнизоны, усиленные набранными в городе рекрутами, он двинулся на север, навстречу войску Пианхи. Поначалу его поход протекал успешно. Дойдя до города Хардаи в Среднем Египте, Панехси взял его и разграбил. Казалось, что царское войско вот-вот будет разбито. Но сил у Пианхи все-таки было больше, и к 1080 году Панехси был вытеснен за пределы египетской территории. Впавший в немилость наместник страны Куш убрался туда, откуда пришел — в далекую Нубию.
Сокращение численности провинциальных гарнизонов и набор в армию необученных молодых мужчин привели к кризису безопасности в городе. Безудержное разграбление храмов и гробниц не прекращались месяцами. По второму разу вскрыли гробницу Рамзеса VI, попытались разбить саркофаг. Хуже того, отступая, Панехси применял тактику «выжженной земли» — громили все, вплоть до царских монументов. Когда, наконец, пыль улеглась, фараон нанес визит в Фивы — а он редко покидал свою резиденцию в Дельте, — чтобы лично оценить размеры ущерба. Зрелище было глубоко удручающим. С темных времен первой гражданской войны уже тысячу лет не причиняли египтяне такого разорения собственной стране. Операция, спасшая честь Рамзеса XI, оказалась губительной для Фив.
